Уилбур Смит - Муссон
Наконец она пала духом. Может, Аннета права? Может, он больше не сойдет на берег?
Ее сын тоже быстро терял интерес к охоте. Два дня он провел рядом с ней, наблюдая, но в конце концов утратил надежду и присоединился к своим приятелям в пивных на берегу.
Теперь Ханна наблюдала за шлюпкой с «Серафима», едва заметной в сгущающихся сумерках.
Она очень взволновалась. Он прибудет в темноте, как в прошлый раз, чтобы его никто не узнал. Она все время держала шлюпку в поле зрения подзорной трубы. Шлюпка коснулась носом берега, и сердце Ханны дрогнуло и учащенно забилось. На западном горизонте оставался лишь легкий отблеск света, когда из шлюпки на белый песок вышел высокий человек и, напряженно повернув голову, осмотрел дюны и редкие кусты.
Мгновение он смотрел прямо туда, где лежала Ханна. Луч света упал на его лицо — не узнать его черты было невозможно.
Но тут свет померк, так что даже в подзорную трубу шлюпка с экипажем казалась только темным неопределенным пятном на белом берегу.
— Это он! — выдохнула Ханна. — Я знала, что он придет.
Напрягая глаза, она смотрела, как от лодки отделилась небольшая группа. Люди пробрались между грудами плавника, нагроможденного у верхней границы прилива, и направились туда, где лежала Ханна.
Она закрыла трубу и прижалась к ближайшему стволу молочного дерева.
Люди шли молча. Они прошли так близко, что она испугалась, как бы ее не обнаружили. Без остановки, поскрипывая обувью по песку, они проследовали мимо нее на таком расстоянии, что она могла бы коснуться их ног. Поглядев наверх, она увидела лицо Хэла Кортни, освещенное последним лучом заката. Потом англичане миновали ее и исчезли в густом кустарнике, направляясь в глубь суши.
Ханна ждала несколько минут, чтобы они отошли подальше, потом вскочила и побежала по тропе, ведущей в город. В душе все пело, и она вслух восклицала:
— Теперь он мой! Я буду богата. Все деньги достанутся мне. Я разбогатею!
Цепочкой — Аболи впереди — они обогнули поселок, оставив его далеко в стороне. Когда пересекали дорогу, ведущую к Соленой реке и разбросанным фермам Констанции, не встретили ни одной живой души. Какая-то собака учуяла их и разразилась исступленным лаем, но никто их не окликнул.
Впереди показалась гора, и они начали подъем. Кусты стали гуще, но Аболи словно чутьем находил узкую звериную тропу наверх.
Густой лес закрыл звезды над головой. Хэл и Большой Дэниел изредка спотыкались, а Том — молодые глаза, острое зрение — безошибочно отыскивал путь в темноте. Аболи же вырос в лесах и шел впереди неслышно, как пантера. Неожиданно они очутились на голой плоской скале высоко над поселком.
— Привал, — объявил Хэл. Отыскивая место на поросшем лишайником камне, Том поражался тому, как высоко они забрались.
Звезды висели совсем близко — крупные клубки серебристого свечения, удивительные в своем бесконечном множестве. Внизу крошечные огоньки в окнах домов поселка казались ничтожными рядом с этим великолепием.
Том напился из кожаной бутылки, которую взял у Аболи, но никто не проронил ни слова. Однако ночь больше не была тихой. В лесу вокруг них суетились мелкие зверьки, кричали ночные птицы.
Снизу, со склона, доносился отвратительный хохот стаи гиен, рывшихся в грудах отбросов голландского поселения.
От этого звука волоски на шее Тома встали дыбом, и ему пришлось бороться с желанием приникнуть к темному надежному телу Аболи.
Неожиданно ему в лицо подул теплый ветер, и Том, подняв глаза, увидел, что на звезды наползают надвигающиеся с моря тяжелые тучи.
— Буря идет, — сказал Аболи, и тут же над голым утесом пронесся новый порыв ветра. В отличие от первого — ледяной. Том вздрогнул и плотнее запахнулся в плащ.
— Надо торопиться, — сказал Хэл, — пока нас не застала буря.
Все молча встали и двинулись в ночь под темными грозовыми тучами и сильным ветром. Деревья над головой качали ветвями.
Идя вслед за высокой фигурой Аболи, Том начал сомневаться, что кто-нибудь, даже Аболи, в силах найти в темном лесу темной ночью тайное место, покинутое двадцать лет назад.
Наконец, когда казалось, что минула уже половина ночи, Аболи остановился под крутым утесом, чья вершина терялась в темном небе.
Хэл и Большой Дэниел тяжело дышали после долгого подъема. Аболи старше всех, но он, как и Том, дышал легко.
Он наклонился и поставил фонарь на плоский камень перед собой.
Потом отодвинул решетку и занялся огнивом. Сталь ударила о кремень, поднялся столб ярких искр, и Аболи зажег фитиль фонаря. Держа фонарь высоко над головой, он продвинулся вдоль подножия утеса, светя на поросший лишайником камень.
Неожиданно в стене утеса открылась узкая щель, и Аболи довольно хмыкнул. Он протиснулся в щель — она была такая узкая, что его широкие плечи проходили с трудом.
В глубине щель была забита лианами и корнями кустов. Аболи саблей расчистил проход и, добравшись до конца расщелины, опустился на колени.
— Держи фонарь, Клиб.
Он передал фонарь Тому, и тот в его свете увидел, что расщелина завалена камнями. Аболи голыми руками извлек из стены камень и передал Дэниелу. Они работали молча и постепенно расчистили низкий естественный туннель в утесе. Когда туннель открылся полностью, Аболи повернулся к Хэлу.
— Только тебе и твоему старшему сыну подобает войти на место упокоения твоего отца, — негромко сказал он. — Мы с Дэниелом подождем здесь.
Он развязал кожаный мешок, висевший у него на поясе, протянул его Хэлу и наклонился, чтобы зажечь фитили других фонарей. Закончив, он кивнул Дэниелу, и оба отступили к началу расщелины, предоставив Хэлу и Тому выполнить свой священный долг до конца.
Они немного постояли молча. Бушевала буря, ветер развертывал их плащи, как стервятники — крылья. Фонари отбрасывали причудливые тени на скалу.
— Пойдем, парень.
Хэл провел Тома к скале, опустился на четвереньки и вполз в темное отверстие туннеля. Том передал ему фонарь и пополз следом.
Звуки бури стихли позади, а туннель неожиданно расширился в пещеру. Хэл встал на ноги. Потолок пещеры был всего в нескольких дюймах от его головы.
Том встал рядом с ним и заморгал в желтом свете фонаря. Он оказался в склепе, где пахло пылью веков, и его охватил набожный страх; стало трудно дышать, задрожали руки.
В дальнем конце пещеры возвышалась природная каменная платформа.
На ней сидела и смотрела прямо на них пустыми глазницами худая человеческая фигура. Том невольно отшатнулся и подавил всхлип, рвущийся из горла.
— Спокойней, парень.
