Татьяна Смирнова - Смерть на двоих
– Будь оно все!.. – наконец ожила Ирис. – Это какая-то дьявольская западня. Ты уверен, что без «индийского» проекта нам не выплыть?
– Уверен, – ответил отец спокойно и очень серьезно.
– Но куда же подевалась такая прорва денег? Я отчего-то уверена, ты это знаешь.
– Знаю, – так же спокойно кивнул Нортон.
– Так может быть, и мне следует об этом узнать?
– Нет. И, я думаю, ты не вправе осуждать меня за молчание. Ты ведь тоже хранишь свои тайны. Я ведь до сих пор не знаю, что произошло на Карибах, и как вам с Харди удалось обменять «Полярную звезду» на «Синий цветок». Я пытался разговорить капитана раз семнадцать, если не ошибаюсь… Даже напоил пару раз до положения риз – все без толку.
– Вы все как будто сговорились сегодня напоминать мне о прошлом! – взорвалась Ирис. – Ну почему именно сегодня и все сразу? Звезды, что ли, так встали? Джордж, Кэти, а теперь и ты! Кэти отчего-то взбрело в голову, что я встречалась с ее драгоценным супругом на Карибах. Дурочка ревнивая. Я поклялась ей самой страшной клятвой, чтоб мне облысеть, что не видела барона де Сервьера даже во сне… и он меня не видел… По крайней мере – наяву, за его сны я, конечно, не поручусь. – Она немного успокоилась. – А я уехала со свадьбы вне себя от беспокойства. Я думала, что все эти дурацкие тайны похоронены на дне Карибского моря, и тут они всплывают. И где? В доме Пруденс Бэрт! Миссис Попугай Бэрт! Миссис Непоколебимая Мораль! Миссис Длинный Язык! Неудивительно, что Дэвисон показал тебе на дверь. Я все это время боялась чего-то подобного.
– Ну, хватит! – резко прикрикнул отец и со стуком припечатал жесткую ладонь к высокому столику.
Ирис взглянула на него удивленно, но замолчала. Отец редко кричал на нее. Но тут она заметила на столе початую бутылку джина, и все встало на место. Отец перехватил ее взгляд.
– Я становлюсь похож на Харди Мак-Кента, но разума еще не потерял. И деньги терять не намерен. Они мне слишком тяжело достались, чтобы бросать их коню под хвост из-за простого детского упрямства. Ты выйдешь замуж за Джорджа Эльсвика ровно через неделю, день в день. Тянуть дальше неприлично, смешно и очень невыгодно. Джордж со мной согласен.
Дочь молчала, и это молчание очень не нравилось отцу.
– Это произойдет не здесь, а в Лондоне, – добавил он.
– В Лондоне? – отстраненно удивилась Ирис.
– Именно. И мы отправимся туда уже завтра. Я отдал распоряжение Мэри паковать твои вещи. Мы будем жить в гостях у милорда, в доме на Кинг-стрит. Это недалеко от Уайт-холла.
– У Джорджа есть дом в Лондоне?
Нортон недовольно подумал, что из всего сказанного до нее дошло только это.
– Он купил его недавно.
– Он купил? У него нет денег даже на собачью будку.
– Купил, – повторил Нортон, – а я дал ему денег. И мы не будем обсуждать это с тобой.
– Ах, вот что! – Ирис вскочила и сделала несколько быстрых шагов, – Как же это я раньше не догадалась?! Ведь это было ясно и слепому. И еще этот раненый человек, который прятал лицо… Теперь понятно. Попутный ветер из Голландии?
Она выпалила это – и сама испугалась. Альфред Нортон замер. Он смотрел на нее остановившимся взглядом и был похож на человека, пораженного молнией. Наконец, он опомнился, встал и, не глядя на дочь, взял бутылку. Несколько минут он не мог справиться с пробкой, руки его дрожали.
– Мисс Нортон, вы отдаете себе отчет в том, что обвинили отца в государственной измене? – произнес он, наконец, и голос его показался дочери чужим.
– Я отдаю себе отчет в том, что сделала это слишком громко. Даже в стенах этого дома мне следовало быть осторожнее.
– Замолчи! – рявкнул Нортон. – Хватит об этом. Это твои фантазии, и вдобавок – глупые фантазии. И я собираюсь их пресечь. Через неделю ты станешь графиней, и я лично поведу тебя к алтарю. Никаких возражений, – рявкнул он, хотя Ирис и так молчала. – До сих пор я лишь уговаривал, а сейчас буду приказывать. И ты не посмеешь ослушаться.
Ирис стояла напротив, прямая и внешне очень спокойная. Но ее спокойствие не могло обмануть Нортона. Дочь была зла, обижена и очень встревожена. Но – молчала. С минуту Нортон смотрел на нее, ожидая хоть какой-нибудь реакции, потом пожал плечами, повторив ее излюбленное движение, и вышел в боковую дверь, прихватив початую бутылку.
Девушка осталась одна.
Неожиданно она рассмеялась. Смех в пустом холле прозвучал странно: коротко, сухо и совсем не весело.
– Итак, мой отец финансирует новый «Пороховой заговор», и мы на грани банкротства… Очень утешительно.
Рядом с камином стояла огромная декоративная ваза, дорогая, но не слишком изящная. Ирис терпела ее с трудом, как и всю остальную безвкусную роскошь этого зала. Здесь отец беседовал с компаньонами и потенциальными инвесторами. Бал правили деньги. Деньги диктовали вкусы и определяли поступки. Деньги лишили ее свободы и заставили отказаться от любви. Зачем? За что она заплатила такую непомерную цену? За этот глиняный горшок?
Внезапная ярость толкнула ее к камину, заставила подхватить щипцы и с силой обрушить их на ни в чем не повинную вазу. Черепки с сухим треском повалились на пол. Ирис вернула щипцы на место и аккуратно расправила манжеты.
– Не посмею?! Посмотрим! – произнесла она с ледяным спокойствием.
Глава 2
Дворец лорда Хэя на Стрэнде славился своим гостеприимством. Изысканные балы, приемы и светские рауты министра вошли в поговорки. Здесь можно было встретить цвет аристократии, звезд политики и князей церкви. Провести сезон в Лондоне и не побывать на балу у лорда Хэя – было все равно что попасть в Рим и не осмотреть знаменитый Колизей или в Мадриде пропустить корриду.
Стоял удивительно теплый осенний вечер. Небо понемногу затягивалось облаками. Они грозили дождем, но отчего-то медлили исполнить угрозу. Дворец сиял превосходной иллюминацией, над которой изрядно потрудился месье Жобер, парижанин, который в этом сезоне среди лондонской аристократии был нарасхват.
Бал начался четверть часа назад, но гости все еще продолжали прибывать, и поток этот мог иссякнуть не раньше полуночи. Часть гостей подъехала в экипажах, другая воспользовалась легкими лодками, эти прибывали по Темзе и, пристав к берегу, поднимались к крыльцу по широкой мраморной лестнице. По всей ее длине, на разной высоте, были укреплены светильники и, хотя было еще недостаточно темно, чтобы по достоинству оценить это великолепие, все равно зрелище было незабываемое.
Во дворце играла легкая музыка. Танцы еще не начинались, и гости неторопливо прогуливались меж колонн, раскланиваясь друг с другом, собираясь в кружки, где мужчины спорили о политике, а дамы ревниво разглядывали наряды друг друга.
