Татьяна Смирнова - Смерть на двоих
– Ждать. Наблюдать. Думать. И не впадать в панику. У всей этой таинственности может быть вполне тривиальное объяснение.
Спустя минуту Кэти исчезла так же таинственно, как и появилась. А Ирис, посидев немного на темной веранде, неожиданно для себя решила к гостям не возвращаться. Разговор, ради которого она приехала в этот дом, состоялся, а больше ей тут, кажется, делать нечего. Зато подумать есть о чем…
Она спустилась вниз и, сославшись на мигрень, попросила подать экипаж…
* * *Услужливый дворецкий с поклоном отворил двери, и Ирис в задумчивости вошла внутрь…
В холле царил полумрак. Лишь сухо потрескивал догорающий камин, да белела в темноте любимая Эльсвиком статуя Афродиты. Идти наверх, к себе, и выслушивать болтовню Мэри совершенно не хотелось, и девушка направилась к камину.
– Джефри, зажгите свечи, – на ходу попросила Ирис.
Дворецкий, следовавший за ней, будто только этого и ждал. Он быстро зажег несколько светильников и застыл в ожидании. Холл осветился, приобретая глубину, цвет и некое подобие уюта.
– Спасибо, Джефри. Можете идти.
– Вам ничего более не нужно, мисс Нортон?
– Нет-нет. Идите.
Дворецкий учтиво поклонился и удалился. Девушка осталась одна…
Неожиданно ей почудилось какое-то движение за спиной. Она обернулась без страха, скорее с досадой.
Это был ее отец, Альфред Нортон, который ждал ее внизу и, видно, задремал в кресле, не заметив, что в комнату вползла темнота и надо распорядиться насчет свечей и камина.
– Я была на свадьбе, – торопливо произнесла Ирис, не дожидаясь расспросов.
– Ааа… Как Кэт?
– Не знаю, – откровенно ответила дочь. – Выглядит она совершенно невменяемой. А ведет себя как самая настоящая сумасшедшая. Я и раньше слышала, что от любви сходят с ума, но, признаться, думала, что это поэтическая метафора.
Альфред коротко кивнул. До свадьбы Кэт ему не было никакого дела, и спросил он о ней лишь для того, чтобы задержать дочь.
– Джордж заезжал, – произнес он.
Ирис по своему обыкновению пожала плечами.
– Я приглашала его к ужину, но потом выяснила, что приглашена к Кэт, и сразу же поставила его в известность. Я полагала, что он поймет это как отмену приглашения. Что ж, в следующий раз буду выражать свои мысли отчетливее.
– Вы поссорились?
– Нет! – Ирис по-настоящему удивилась. – Из-за чего мне ссорится с Джорджем Эльсвиком? Мы никогда не ссоримся…
– Дочь, – голос отца зазвучал раздраженно и устало, – лучше б вы ссорились.
Он встал, сделал несколько медленных, тяжелых шагов и остановился у окна, откуда сквозь щель в портьерах сочились влажные сумерки.
– Я не понимаю тебя.
– До каких пор это будет продолжаться?
– Что «это»?
Отец вздохнул:
– До каких пор ты будешь мучить Джорджа? По-моему, ты достаточно долго испытывала его преданность, пора и честь знать. Сегодня он сказал мне что, похоже, ты вообще не собираешься держать слово. Ему так показалось, – поспешно добавил Нортон, видя, как в серых глазах дочери зажигаются опасные огоньки.
– Он нажаловался на меня! Поступок, достойный дворянина, – презрительно бросила она.
– Тебе известно о том, что Джордж когда-нибудь совершал недостойные поступки? – спросил отец.
– Нет, – вынужденно призналась она.
– Тогда в чем дело? Со дня вашей помолвки уже прошел год. Прости, что я напоминаю об этом, но вы с Джорджем совершили вместе довольно долгое путешествие. И в этом путешествии не всегда с тобой была компаньонка…
– Да уж, – фыркнула Ирис и невольно улыбнулась, вспоминая свои прошлогодние приключения. И на пиратском бриге, и в настоящем разбойничьем гнезде на золотом острове, и во время плавания привязанной к доске в Карибском море с ней действительно не было никакой заслуживающей уважения респектабельной английской дамы. Да и откуда бы она там взялась? Вот джентльменов удачи было хоть отбавляй. Хм, джентльменов…
– Пойми меня правильно, дочка. Я тебя хорошо знаю, и знаю, что ты скорее умрешь, чем сделаешь что-нибудь недостойное, но люди…
– Ты имеешь в виду Пруденс Бэрт и ее клуб: «По словам лошади…», – Ирис презрительно отмахнулась, – она известная фантазерка. Те, кому нечего делать, всегда найдут повод, чтобы обсудить дела других, даже если мы станем вести себя как святые. Ты не сможешь зашить каждый рот в Уэрствуде. Лучшее, что можно предпринять, просто не обращать внимания.
– Я бы рад. – Нортон опустился на диван, поправил свечу и кивком пригласил дочь занять место рядом. Она подчинилась, скрывая досаду. – Банкир Дэвисон отказался финансировать мой «индийский» проект, – сказал он.
Ирис сразу стала серьезной.
– Он объяснил, почему отказал тебе в кредите? Насколько мне известно, торговая компания Нортона еще ни разу не задерживала платежи.
– Это так, – кивнул отец, – но…
– Что «но»? Что сказал тебе этот старый вымогатель?
– Прямо он ничего не сказал. Но дал понять, что если мы не сдержали слово, данное милорду Эльсвику, то у него нет уверенности в том, что мы сдержим слово, данное ему. Примерно так.
– Чепуха, – отмахнулась дочь, – кто просит его верить тебе на слово? Разве тебе нечем обеспечить кредит? Один Нортон-хаус с лихвой покроет любой заем. А верфь? А корабли с грузами? А канатная мастерская? Он водит тебя за нос, и, сдается мне, я знаю, в чем тут дело. На него давит титулованная родня Эльсвика.
Нортон невольно улыбнулся.
– Ты хорошо соображаешь, девочка. Дэвисон хоть и богат как Крез, но вряд ли рискнет ссориться с Блэквудами и Фоултонами. Не забывай, у него тоже растет дочь, и он не прочь завести для нее карету с гербом.
– Ты думал, к кому можно обратиться помимо Дэвисона? – спросила Ирис после минутного молчания.
– Видишь ли, девочка, – Нортон замялся, – смена банкирского дома всегда влечет за собой ревизию, и более тщательную, чем обычно. А я бы не хотел, чтобы мои приходно-расходные книги в ближайшее время листал кто-нибудь, кроме меня.
– Неужели все так серьезно? – встревожилась Ирис.
– К сожалению… – Нортон развел руками и невесело улыбнулся.
Ирис сидела ошеломленная, пытаясь осмыслить это заявление. Отец не скрывал от прямой наследницы, что у компании трудности, и было бы странно ожидать чего-то иного: политическая обстановка в стране накалялась. Поговаривали, пока вполголоса, но все чаще и чаще, что трон шатается под его величеством Яковом Стюартом Вторым, и что он сам и его августейшая супруга Мария Модентская спят на фамильных драгоценностях на случай поспешного бегства. В этой ситуации многие торговые предприятия переживали кризис… но не до такой же степени!
