Cecil Forester - Все по местам
«Лидию» вернули на прежнюю стоянку, загрузили бочками с солониной и водой, пушками и ядрами, кроме тех, что еще охраняли вход в залив. Теперь она потяжелела и стала устойчивей, можно было поправить такелаж и заново поднять стеньги. Каждый трос основали заново, заново натянули стоячий такелаж. Наконец «Лидия» стала таким же исправным судном, каким, только что снаряженная, покидала Портсмут.
Только тогда Хорнблауэр позволил себе перевести дух и немного расслабиться. Капитан корабля, который и не корабль вовсе, а запертый в бухте беспомощный остов, не знает ни минуты душевного покоя. Еретик в подвалах инквизиции – счастливец по сравнению с ним. Его окружает зловещая суша, беспрестанно мучает сознание своей беспомощности, а по ночам будит страх перед унизительной осадой. Хорнблауэр, стоя на палубе «Лидии» и довольным взглядом скользя вверх и вниз по радующему глаз такелажу, чувствовал себя так, будто ему только что отменили смертный приговор. Стук помп, отдававшийся в его ушах последние две недели путешествия, совершенно стих, и Хорнблауэр счастливо сознавал, что корабль вполне водонепроницаем, и до самой Англии не надо планировать новых сражений.
В этот самый момент демонтировали одну из батарей, и пушки по одной перевозили в тендере. Уже сейчас на корабле было довольно орудий для бортового залпа, кораблем можно было управлять – теперь все испанцы в Тихом океане ему нипочем. Сознавать это было неимоверно приятно. Хорнблауэр увидел леди Барбару и радостно улыбнулся.
– Доброе утро, мэм, – сказал он, – надеюсь, вы довольны вашей новой каютой?
Леди Барбара улыбнулась в ответ – почти рассмеялась – столь забавный был контраст между этим приветствием и тем оскалом, которым капитан встречал ее в предыдущие дни.
– Спасибо, капитан, – сказал она. – Каюта замечательная. Ваша команда сотворила чудо – столько сделала за такое короткое время.
Безотчетно Хорнблауэр шагнул к ней, взял ее за руки и замер, улыбаясь во весь рот. Леди Барбара почувствовала: одно ее слово, и он пустится в пляс.
– Мы войдем в море еще до темноты, – упоенно сказал он.
Она не могла быть с ним горделивой, как не могла бы быть горделивой с ребенком. Она достаточно знала людей, чтоб не обижаться на его прежнее небрежение, вызванное грузом забот. По правде говоря, он даже нравился ей таким.
– Вы – замечательный моряк, – внезапно сказала она. – Сомневаюсь, что другой королевский офицер сделал бы то, что сделали вы в этом плаванье.
– Я рад, что вы так думаете, мэм, – ответил Хорнблауэр, но чары были разрушены. Ему напомнили о нем самом, и проклятая стеснительность вновь охватила его. Он неловко выпустил ее руки, и на загорелых щеках проступил легкий румянец.
– Я только исполнял мои обязанности, – пробормотал он, глядя в сторону.
– Это могут многие, – сказала леди Барбара, – но немногие – так хорошо. Англия у вас в долгу – я искренно надеюсь, что она этого не забудет.
Ее слова пробудили в мозгу Хорнблауэра мысли, уже нередко его посещавшие. Англия будет помнить только, что поединок с «Нативидадом» был ненужен. Более удачливый капитан узнал бы о союзе между Англией и Испанией прежде, чем передал бы «Нативидад» мятежникам, избежав таким образом всех последующих сложностей, трений и потерь. Бой, в котором на фрегате погибло сто человек, быть может и славен, но ненужный бой, в котором погибло сто человек, совершенно бесславен. Никто и на секунду не задумается, что причиной всему было дословное подчинение приказам и высокое профессиональное мастерство. Его осудят за его же заслуги. Жизнь вновь показалась горькой.
– Извините, мэм, – сказал он, отвернулся от нее и пошел на бак – руководить матросами, которые поднимали из тендера восемнадцатифунтовую пушку.
Леди Барбара посмотрела ему вслед.
– Дай Бог ему счастья, – мягко сказала она. – Он ненадолго стал похож на человека.
В своем вынужденном одиночестве леди Барбара быстро приобрела привычку разговаривать сама с собой, словно единственный житель необитаемого острова. Поймав себя на этом, она тут же замолчала, пошла вниз и громко обрушилась на Гебу, которая допустила какую-то пустяковую оплошность, распаковывая ее гардероб.
XXI
Среди команды пронесся слух, что «Лидия» наконец направляется домой. Матросы работали и сражались сперва на одной стороне, потом на другой, не понимая высокой политики, предписывавшей им, за кого сражаться и кому помогать. Испанцы были сперва врагами, затем – союзниками, затем заняли почти враждебный нейтралитет – все это едва ли потревожило матросов. Им довольно было, не рассуждая, подчиняться приказам. Однако теперь «Лидия» почти наверняка возвращается домой – таков был упорный слух. Эти простаки уже мнили, что Англия – прямо за горизонтом, словно их не отделяли от нее пять тысяч миль штормового моря. Англия полностью завладела их мыслями. Завербованные думали о женах, добровольцы – о женщинах в портах и предстоящих радостях списания на берег. Их светлый восторг не омрачала даже тень сомнения. Они не думали, что их могут передать на другое судно и вновь отправить в противоположное полушарие раньше даже, чем они ступят на английскую почву.
Они с радостным рвением отверповали корабль из залива, и ни один не обернулся с сожалением на временное убежище, сделавшее возможным обратный путь. Взбегая наверх, чтоб поставить паруса, они болтали и чудачили, как стайка обезьян. Подвахтенные, разбившись на пары, плясали весь вечер, пока «Лидия» с теплым попутным ветром быстро неслась по синему-пресинему Тихому океану. Ночью по-тропически переменчивый ветер сперва стих а затем перешел медленную череду порывов, так что паруса хлопали и трепыхались, такелаж скрипел, а команда неотлучно стояла у брасов, меняя разворот парусов.
Хорнблауэр проснулся еще до зари. Было прохладно и темно. Указатель компаса в палубе над головой был еще не виден, но по медленной бортовой качке и прерывистым звукам наверху Хорнблауэр понял, что их застиг штиль. Ему уже почти пора было выходить на утреннюю прогулку, и он ждал, блаженно свободный от всякой ответственности, пока Полвил принесет ему одежду. Он надевал штаны, когда сверху раздался крик впередсмотрящего:
– Вижу парус! Прямо на левом траверзе. Это опять тот же люггер, сэр.
Беззаботная радость мигом улетучилась. Дважды встречал Хорнблауэр в Панамском заливе этот зловещий люггер, и дважды получал с него дурные вести. Теперь он с суеверной опаской ждал, что же выйдет из третьей встречи. Он выхватил из рук Полвила сюртук и надел его, взбегая по трапу.
– Что-то меня смущает в оснастке этой посудины, – проворчал Джерард.
