Владимир Трошин - Любимцы Богини
– Иди ты! Растут вниз по наклонной! – Александр Сергеевич шутливо шлепнул своего однокашника. Василию рассказали, как найти каюту.
Каюта оказалась неплохой. На этой же палубе, только между коридорами. Правда, в ней не было иллюминатора. Этим она отличалась от кают второго класса, которые примыкали к бортам. Дневной свет проникал через грязное круглое окошечко на подволоке. Василий клаустрофобией не страдал, поэтому на подобного рода неудобства внимания не обратил. Зато в ней все было на месте, и даже работал умывальник, в отличие от других кают, в которых было поломано все что можно и на дверях не уцелело ни одного пригодного для установки замка места. Один существенный недостаток – отсутствие принудительной вентиляции. Со стены спускался какой-то трубопровод с вентиляционным грибком, но шума воздуха в нем за все время проживания в этой каюте Василий ни разу не услышал.
Задерживаться в каюте он не стал, решил узнать, куда выходит его источник естественного света. Плутая по каким-то переходам, коридорам и трапам, Василий вышел наверх, на обшитую деревом прогулочную палубу. Здесь он обнаружил, что к свободному борту «Бирюзы» пришвартовано странное судно, обводами корпуса напоминающее стремительный эсминец, а надстройкой – обыкновенную баржу. Это действительно был недостроенный эсминец, переоборудованный в судно энергетического обеспечения. Несколько мощных испарителей, расположенных в корпусе эсминца, варили бидистиллят для пополнения первого и второго контуров атомных подводных лодок во время ввода установок при выходе из ремонта.
С палубы открывался вид на бухту «Разбойник». Обрамленная на широкой поверхности входа высокими, обрывистыми сопками, бухта длинным языком сливалась вдали с заболоченным плоским берегом. Прямо перед ним, кабельтовых в трех, у подножия поднимающегося в гору берега, виднелся пирс с аккуратно пришвартованными лагом симпатичными корабликами – океанскими тральщиками. Наконец-то он увидел это историческое для подводных сил Тихоокеанского флота место! Уже начиная с 1908 года, на лето, для отработки задач боевой подготовки, сюда стали приходить из Владивостока первые подводные лодки – «Касатка», «Дельфин», «Сом», «Скат», «Налим» и другие, ласково называемыми подводниками, по имени первой, «касатками». Тогда на месте пирса был песчаный пляж, на котором стояли временные ангары для жилья и мастерских. Воображение на мгновение нарисовало ему покачивающиеся на волне, едва выступающие над поверхностью воды, неуклюжие корпуса прабабушек современных подводных лодок.
Так, благодаря заботе Иванченко, Василий стал обладателем личного жилья, в котором не только можно было отдыхать, но и хранить форменную одежду и личные вещи, не опасаясь за их сохранность.
Напрасно Василий переживал, что за него будет кто-то стоять дежурным по кораблю. Ему досталась неблагодарная, почти ежедневная обязанность, быть ответственным за проведение огневых работ. Перед началом сварочных работ, Василий должен был проверять места их проведения на готовность и контролировать в течение всего рабочего дня. А это значило, что трюма в районе сварки должны быть убраны под ветошь, вынесены все горючие предметы, приборы, на которые могут попасть искры, закрыты асбестовым полотном. Кроме этого, у места сварки от начала до ее окончания должен стоять вахтенный с ведром воды, огнетушителем и асбестовым полотном. При перерыве, ответственный обязан удостовериться, что нигде ничего не тлеет, а при задымленности отсека обеспечить его вентиляцию. И только через четыре часа после окончания огневых работ, после проверки их на предмет наличия очагов тления, расписавшись в журнале, можно было окончательно сказать, что они закончены. А если этих работ больше десятка и кажется, что сварщики почти сидят друг на друге?
В данной ситуации было именно так. Девяносто процентов ремонтной ведомости составляли корпусные работы. Кто-то может подумать, чему там, на надстройке гореть? Кругом одно железо! Заблуждается товарищ! Горит все: высохшие краска и водоросли, деревянные леса, неизвестно как попавшие в шпигаты цистерн старые, промасленные бушлаты, резина противогидролокационного покрытия и мазут, скопившийся на дне цистерн главного балласта! Первые два дня Бобылев после окончания работ от усталости едва добирался до своей каюты. Но приспособился, взял себя в руки, потому что отступать было некуда – приближался день сдачи экзамена корабельной комиссии на самостоятельное управление группой. Пришлось научиться каждую свободную минуту использовать для подготовки.
За день до экзамена, вечером в четверг к нему подошел Гриша Картонов:
– Механик просил передать, что бы ты к 10 часам завтра, подходил на пульт сдавать экзамен. Извини, что меня не будет, поеду к зубному в поликлинику. Терпеть уже не могу, совсем зуб замучил!
– А кто будет принимать КИП и автоматику?
– Сысуев приказал найти замену. Ну, я предложил своего друга Женю Корнеева со сто пятьдесят второй. Сказал, что придет. Механик не против. Специалист. Почти восемь лет в этой должности.
– Хорошо! Лечи зубы.
Утром, впервые за эти дни ему не пришлось разводить вахтенных по местам проведения огневых работ.
– С тебя бутылка, студент! Без зачета не возвращайся! – пошутил, заступивший вместо него Паршин.
Ровно без пяти десять, Василий перешагнул комингс двери поста управления главной энергетической установкой. На двух боковых стульях и одном кресле оператора расположились члены комиссии, командиры первого и третьего дивизионов и незнакомый Бобылеву капитан-лейтенант. Наверное, друг Григория.
«Жаль, что среди них нет Витольда Петровича», – грустно подумал Василий. Перед самой постановкой в док его перевели на другую подводную лодку. Василий поздоровался.
– Садитесь! – почему-то официально предложил Исаковский.
– А механик куда сядет? – спросил Лавров.
– Для командира БЧ-5 всегда найдется место, – ответил Вячеслав Иванович, и протянул руку к тумблеру «Каштана», – Ващенко, зайдите на пульт! Через минуту голова водоподготовщика появилась в просвете переборочной двери:
– Вызывали, товарищ капитан-лейтенант?
– Ващенко, одолжите нам свой стульчик! На часик!
– Сейчас принесу! – ответил исполнительный Ващенко, и вращающийся стул из лаборатории водоподготовки переместился на пульт.
Минут пять сидели молча. Потом Исаковский объявил:
– Сысуев предупредил, если его долго не будет – начинать без него. Кто начнет?
Экзамен продолжался почти три часа. Василий рассказывал, рисовал схемы, имитировал пуск и остановку механизмов, последовательность действий в аварийных ситуациях. Через час к ним подключился Сысуев. Бывший командир электротехнического дивизиона заставил Василия изрядно попотеть над схемами переключений основной силовой сети. Бобылеву показалось, что экзаменаторы соревнуются друг с другом в изощренности задаваемых вопросов. На корабле объявили перерыв на обед, а поток вопросов не прекращался. Первым не выдержал Корнеев:
