Джереми Прайс - Невеста капитана Тича
— У моего отца тоже была красивая борода, — продолжала Анна. — И он тоже отрастил ее слишком длинной. А потом, когда он ее укоротил, то стал казаться более высоким и широкоплечим. Уж я-то знаю, раз говорю! У отца борода была рыжая — такая же жесткая, как у вас, только рыжая. Он отлично владел шпагой и уверял, что после того, как укоротил бороду, глаз его стал более зорким и реакция быстрее. Я хорошо помню, как он часто повторял это!
— Ах, вот оно что! Неужели он взаправду так говорил? — прищурившись, насмешливо протянул Тич. — Но что мог он знать о настоящем искусстве драки на шпагах, кроме всяких дурацких терций, кварт и финтов? Он ведь был чем-то вроде придворного лакея — разные там ленты, банты, эполеты, табакерки с нюхательным табаком — разве не так?
— Ну что касается лент, капитан Тич, то тут вы могли бы дать ему сто очков вперед! Вот уж, поистине, такого количества он не нацеплял на себя за всю свою жизнь. И он вовсе не был щеголем! Он сам обрабатывал свою землю и носил простую одежду. И простой, но честный клинок. Он говорил, бывало, что шпага — это оружие для защиты чести и достоинства человека, а не тросточка для украшения паркетных шаркунов!
— О, тогда он говорил, как мужчина! И я бы с удовольствием предоставил ему место в кубрике на своем корабле! Впрочем, и по тебе видно, что он был настоящим мужчиной. Ишь, какую красотку отстрогал! Отличная работа, что и говорить! Но я готов побиться об заклад, что завтра ты познакомишься с мужчиной еще получше!
— Завтра? — не поняла Анна. — С кем это я должна познакомиться завтра?
— Клянусь локтем Сатаны! Разве я не говорил, что завтра на тебе женюсь?
— Вы все шутите, капитан Тич! Неужели вы не можете стать серьезным? Ведь я еще слишком молода, чтобы думать о замужестве!
— Ничего не молода, если я так говорю! — в глазах у Тича заплясали шаловливые чертики. — А сколько же тебе должно быть лет, чтобы джентльмен, который садится за стол перед эрлами и баронами, по праву мог отправиться с тобою к венцу?
— Ну — семнадцать или восемнадцать… — ответила Анна, наморщив лоб.
— И что же к тому времени у тебя появится такого, чего бы не было сейчас, а? — Тич затрясся от смеха, довольный своим остроумием, в то время, как Анна, хмурясь, продолжала рассуждать над теорией этого вопроса.
— Не об этом речь, капитан Тич! Жена должна быть достаточно взрослой, чтобы управлять хозяйством мужа, и мисс Хукер говорит, что иначе прислуга не будет…
— Хозяйством? — перебил Тич. — Так ты собираешься вести за меня хозяйство на корабле? Командовать матросами и орудийной прислугой, да?
Анна смутилась и, покраснев, опустила голову:
— Нет, разумеется, я не думала… Но, капитан Тич, вы говорите так, словно кроме вас в мире больше нет мужчин, за которых я могла бы выйти замуж!..
— А разве это не так? Разве ты не беглая рабыня, моя козочка? И разве любой уважающий закон мужчина не должен отрезать тебе за это ухо и отправить обратно к Боннету?
— О!.. — Анна была смущена и расстроена. — Но вы же обещали мне свою защиту…
— Разве есть лучший способ защитить тебя, чем сделав своей женой?
— Но… мы едва знаем друг друга!
— Завтра ты меня достаточно хорошо узнаешь, могу тебе в этом поклясться!
— Вы… вы это серьезно? Вы в самом деле не шутите? Вы действительно просите меня стать вашей женой?
— Ничего я не прошу, моя милая! Я просто говорю тебе об этом, вот и все!
— И я не смею ни слова сказать по этому поводу?
Тич усмехнулся:
— Ты можешь сказать «да», если хочешь. Это я тебе разрешаю!
— Но, капитан Тич! Так не просят руки у леди! Сначала вы должны непременно получить разрешение у моего брата ухаживать за мной, потом попросить меня…
— Просить! Просить! Я не какой-нибудь проклятый нищий, чтобы выпрашивать подаяние! Я просто беру то, что мне нравится! Но, — добавил достойный претендент на аристократический титул, увидев вытянувшееся лицо Анны, — если уж ты так близко к сердцу принимаешь все эти церемонии, ты можешь пойти и сказать своему брату, что я хочу с ним поговорить. Он мужчина, и скорее поймет, что лучше, а что хуже!
Лори, героически потрудившись на поприще хирургии и воздержания, положил конец и тому и другому, и теперь спал с липкими от рома губами, как ребенок, дорвавшийся до меда. Анна окликнула брата по имени и принялась тормошить его за плечо, пока его опухшие веки не дрогнули, слегка приоткрыв узкие щелочки глаз.
— Лори, мне хотелось бы, чтобы ты не пил так много!
— О!.. Мне бы тоже этого хотелось!.. — Он с трудом поднял голову. — Боже, как мне плохо! Который час? Как у тебя дела, Ани? О, господи, ну и влипли же мы в историю на сей раз! Кажется, они напали на английский фрегат, военное судно флота его величества? Было ли это на самом деле? Или это всего лишь кошмар? Как у тебя дела, Ани? Ах, да, конечно… я уже спрашивал тебя об этом… Что же нам теперь делать?
— Лори, капитан Тич только что предложил мне выйти за него замуж. Стать его женой, понимаешь? Он хочет, чтобы ты пошел и поговорил с ним насчет этого.
Лори так резко подскочил на койке, что это движение заставило его скривиться от мучительной боли в голове.
— Я надеюсь, ты сказала ему, чтобы он убирался ко всем чертям? — спросил он. — Хотя нет… то-есть, я хочу сказать: что ты ему ответила, Ани?
— Да он вообще не дал мне возможности ответить что-либо! По-моему, он решил твердо настаивать на этом намерении.
— О, если бы я мог нормально соображать! — воскликнул Лори. — Не осталось ли там немного рома во фляге? Ну ладно, ладно. Я сам достану…
Нетвердой рукой он поднес флягу ко рту, сделал глоток, закашлялся, затрясся и снова выпил.
— Я сам скажу ему это за тебя — предложу ему отправиться к черту! Если ты, конечно, этого хочешь, Ани…
Он произнес это без особого энтузиазма. Он никого еще в жизни так не боялся, как капитана Черную Бороду.
— Этакое отвратительное животное, истинное воплощение дьявола! Надо же было вдолбить себе такое в башку! Бесстыжая свинья!
Алкоголь начал постепенно подогревать его рассудок, и холодный озноб, сотрясавший все его тело, понемногу уменьшился. Внезапно он представил себе невероятную картину: он стоит перед Чернобородым и предлагает ему убираться к черту!
— Он не… он не тронул тебя, Ани?
— Он меня поцеловал, — ответила Анна. — Это мне не очень понравилось… Лори, а правда ли, будто считается, что это очень приятно, когда тебя целуют? Одни девчонки в пансионате говорили, что это восхитительно, другие уверяли, что это гнусно. А я так и не знаю…
— Ах, так вот, значит, какие беседы вы вели у себя в пансионате? — Лори отхлебнул еще глоток рома, чтобы побороть подкатившую к горлу тошноту.
