Юрий Погуляй - Черный корабль
После заката мистер Джеймсон прислал в каюту капитана молодого помощника. Тот, запинаясь, передал ужин для «мистера и миссис Харрис». Шутка полубезумного кока прозвучала в полной тишине, и моряк поспешно ретировался, обожженный гневным взором капитана. Мэри и Эрик не сказали друг другу ни слова, но взглядами обменялись, и от жара в темных глазах красавицы страшно захотелось пить.
Если, конечно, тот Эрику не почудился.
Ночь Харрис опять провел на полу, на старых вещах Тони Смарта, еще вчера покоившихся в ныне голодном сундуке. Язык алого шелка до сих пор свисал из распахнутых деревянных губ и касался пола. На кровати капитана, занавешенной балдахином, отдыхала Мэри. Хлипкая преграда вдруг стала толще крепостных стен для чести Эрика, и такая метаморфоза его сильно смущала. Никогда прежде он не испытывал особого пиетета по отношению к женщинам. Конечно, лихая жизнь моряка исключает из круга общения высшее общество (если не считать пары балов, куда Эрика занесло в компании Тони Смарта), и потому плотские утехи были уделом простого бордельного отдыха. Как можно после такого представить, что тонкая, почти прозрачная ткань способна удержать мужское желание.
Но что-то в характере девушки, что-то в ее манерах останавливало Эрика. И это интриговало его еще больше.
Утром в их дверь требовательно постучали.
— Паруса! Капитан! Паруса за кормой! — кричал какой-то матрос.
Харрис резко сел и несколько секунд приходил в себя.
— Паруса! — не унимался недобрый вестник.
На своей кровати зашевелилась Мэри, отдернула балдахин и испуганно посмотрела на Эрика. Какая она милая с утра!
— Как неожиданно, правда? — буркнул он, с трудом спрятав свое умиление. Не нужно быть ученым, чтобы догадаться, кто же это появился на горизонте.
ГЛАВА 13,
в которой герои бегут прочь от кораблей Фенна, а Эрик узнает о Луи нечто странное
День прошел спокойно. Так спокойно, что Харрис не раз ловил себя на мысли о том, что все это ему, наверное, снится. Потому что не было никакой суеты, никаких волнений на борту. Команда вела себя тихо-мирно. Буднично. За кормой из горизонта неторопливо вырастали пиратские паруса, а на «Восторженном» царили покой и порядок.
Иллюзий Эрик не питал. Но и выхода никакого из ситуации не видел. На морских просторах невозможно спрятаться. Здесь все решает скорость. А ее-то как раз ост-индскому торговцу и не хватало. Поэтому Харрису и его команде оставалось лишь изображать спокойствие. Вот только Эрик был уверен в том, что экипаж ждать не станет. Что уже поползли черные слухи, а в темных углах кубрика зародились недобрые планы, помешать которым в силах разве только дьявол!
Это понимание чугунными ладонями давило на уставшие плечи капитана. И самым омерзительным в бесполезно пролетевшем дне оказалось то, что никаких мыслей, планов или идей у Эрика не возникло. Зловещая, гудящая пустота. Надежда, что все разрешится само собой. Бессильное понимание, что необходимо хоть что-то делать, и четкая ясность ближайшего будущего.
Харрис прибег к средству слабых. Он с несколькими кувшинами вина заперся в своей каюте и весь день делал вид, будто жизнь удалась. Мэри же замкнулась в себе, прекрасно понимая настроение своего «спасителя». Наверное, она тоже, вслед за командой, принялась за «темные планы».
Выпивка помогла Эрику забыться, и после заката напившийся капитан о пиратах и не вспоминал. Тяжесть ожидания отступила перед мыслями простыми, сиюминутными, пьяными. Центром мироздания, самой сокровенной мечтой и навязчивой идеей для него неожиданно стала Мэри. Он никак не мог выгнать из головы образ ее полных, чувственных и несомненно мягких губ. В дымке сознания, которая заволокла его каюту, смазав очертания стен, стола и смешного сундука — только ее губы остались действительно важной и реальной деталью его мира. Интересно, каков у них вкус?
Смелая и неожиданная мысль вдруг его испугала, и он тут же залил свой страх вином. Бояться нет смысла. Особенно сейчас, когда на хвосте…
— Не-а, — пьяно хмыкнул Эрик. — Не-а!
Надо думать о ее губах. О мягких, наверняка податливых губах. Интересно, а она ему ответит на поцелуй? О боже, только бы ответила! А потом пусть все горит в геенне огненной. Мир за нежный, мягкий, мимолетный поцелуй Мэри. Эта мысль пульсировала в помутневшем сознании и постепенно заполняла всё его существование. Подталкивало к действию. Вокруг могли рушиться вселенные и погибать во мраке целые миры. Взбунтовавшаяся команда могла жечь паруса и рубить днище. Пираты могли лезть на абордаж, а гигантские птицы с Черного континента биться в заколоченное окно — все ерунда. Только ее поцелуй имел значение!
Девушка спала.
Эрик тяжело поднялся из-за стола и, пошатываясь, подошел к когда-то его кровати. Присел, пытаясь удержаться на неустойчивых ногах, которые так и норовили подкоситься, и с большим трудом сфокусировал взгляд на Мэри. Волосы девушки разметались по подушке, и это было так соблазнительно!
Он неожиданно заслушался ее дыханием. Ровным, тихим, родным. Хотелось просто прилечь рядом, смотреть в ее безмятежное лицо и слушать, как она дышит. Это желание даже затмило жажду губ. Ненадолго.
Минуту он, покачиваясь, любовался девушкой, а потом наконец решился, подался вперед.
И чуть не упал. Слишком много выпито, слишком туманно в голове. Ноги подвели его в самый неподходящий момент, и потому он едва не повалился на кровать. Вот это был бы казус. Вряд ли такой поцелуй пришелся бы Мэри по вкусу.
Тихо хихикнув, Эрик добрался до разбросанного на полу тряпья. Момент был упущен, и теперь самым главным желанием стало желание поспать.
Уснул он сразу.
Разбудили капитана лишь первые склянки, означающие, что на борту «Восторженного» наступил полдень. Старая морская традиция сейчас показалась ему дикой. Война, как говорится, войной, а такие мелкие детали въелись в матросов вместе с потом и морской солью. По твоему следу идет целая эскадра корсарских кораблей? Экая неприятность! Но сейчас пора драить палубу, салага. А о погоне ты сможешь подумать после третьей склянки.
Похмелье, по счастью, минуло Харриса. И потому проснулся он с улыбкой на лице, несмотря на тяжелые и неприятные воспоминания о вчерашнем вечере. Как юнец, честное слово. Надо быть решительнее! Все-таки, может, последний день живем! Скривившись от дурной мысли, он усилием воли прогнал ее прочь и посмотрел на кровать. Мэри все еще спала, и потому Эрик, стараясь не шуметь, собрался и осторожно выбрался из каюты. На пороге он замер.
Засов!
А ведь так не хотелось ее будить, господи!
