Марина Белоцерковская - Леди удачи
«Может, переименовать в „Джоанну“?», — Питер горько усмехнулся и, махнув рукой, отправился глушить ромом шальные мысли.
Часть IV
Глава 26
— Знакомьтесь! Пудинг, это Алиса. Алиса, это Пудинг.
Л. Кэролл, «Алиса в Зазеркалье»Блад одернул камзол, взял шпагу и повернулся к двери, где его уже ждали мрачный Волверстон и сияющий Джереми. Питер весело хлопнул друзей по плечам, и вся компания отправилась на «Тайну», чтобы сопроводить дам на бал. Джерри готов был с каждым шагом взлететь к небесам воздушным шариком, так распирал его восторг. Друзья поднялись по трапу и… Нэд с Питером превратились в два монумента, а Джереми открыл рот и шагнул мимо трапа.
Жанр приключенческого романа предусматривает подобные эффекты. Да и какую еще реакцию можно ожидать от закоренелых морских бродяг, узревших на фоне банального и даже несколько осточертевшего пейзажа двух прекрасных фей? Высокая стройная Мари в белом платье лионского шелка была великолепна, как изваяние Дианы-охотницы, вышедшее из-под резца самого Праксителя, а ее лукавые глаза соперничали зеленым сиянием с изумрудами в ожерелье. Джоанна скорее походила на изящную японскую статуэтку в своем темно-красном бархатном платье, которое превосходно подчеркивало матовую смуглость кожи, нежную линию стана и искрящиеся золотом каштановые волосы. Лучи солнца играли в ее алмазном колье и тонули где-то в глубине карих глаз.
Блад, казалось, превратился в столб. Рядом такой же столб, только побольше, не сводил глаз с Ксави.
— Пациенты пребывали в состоянии комы несколько часов, — хладнокровно констатировала Мари и предложила: — Выньте Джерри из воды!
С трудом опомнившись от столбняка, Питер и Нэд кинулись к борту. Джерри барахтался в воде и негромко, но с чувством ругался. Друзья выудили Джереми и, поставив его на палубу, отошли в сторонку, пережидая тропический ливень, стекавший со штурмана «Арабеллы».
— Иди сушиться, Джерри! — улыбнулась Джоанна, приподымая подол платья, к которому подбиралась огромная и до неприличности мокрая лужа.
Джереми, лязгая зубами, последовал за Шайкой-Лейкой — матросом «Тайны».
Ожидание затянулось. В воздухе зависла неловкая пауза — мужчины все еще не знали как себя держать, и восторженная реакция уже потеряла новизну. Появление Джереми, переодетого и причесанного, вызвало всеобщий вздох облегчения.
Блад предложил руку Джоанне, Волверстон подошел к Мари с теми же намерениями, но она с хитрой рожей проследовала мимо него к Джереми. Тому́ ничего не оставалось, как предложить Ксави руку. Нэд сперва позеленел, а потом стал менять краски, как осьминог. Друзья тронулись в путь, и, следует сказать, вид у них был, как у тихих сумасшедших на прогулке: Питер шел, не отрывая глаз от своей спутницы, и все время спотыкался о камни мостовой; Джоанна смотрела в сторону и усилием воли подавляла хохот; Мари нарочито виляла бедрами, мурлыкая мотив игривой песенки; Джерри, то и дело оборачиваясь назад, бросал на Волверстона жалобные взгляды и моргал всеми глазами сразу, уверяя в своей полной безгрешности. Что же касается Нэда, то он брел в кильватере процессии, переливался всеми цветами радуги и, игнорируя сигнализацию Джереми, бормотал:
— Бабы — они и есть бабы!
* * *Публика на балу у д'Ожеронов не отличалась разнообразием. Как всегда тут были капитаны и офицеры наиболее прославленных флибустьерских кораблей, богатые торговцы с женами и дочерьми и немногочисленная знать Тортуги. Здесь все так давно знали друг друга, что ежегодные балы были не столько приятным, сколько вынужденным развлечением. Поэтому появление экипажа «Арабеллы» с двумя абсолютно незнакомыми, но ослепительно красивыми дамами вызвало бурное оживление.
Капитан Блад представил своих спутниц:
— Мадемуазель Джоанна Дюпре и мадемуазель Мари Тардье!
Девушки грациозно поклонились. Джерри переключил свой жалобный взгляд на Люси д'Ожерон, а Волверстон решил подпереть собой колонну. Тем временем новоприбывшие подошли поздравить именинницу. Очаровательная Мадлен ласково кивнула Джерри и Нэду, с ревнивым удивлением ответила на поздравления незнакомок и отвела в сторону Питера Блада:
— Месье Блад, а где же ваши офицеры? Я говорю об этих милых юношах — о месье Суорде и месье Куто.
Питер улыбнулся:
— Смею заверить, вы обязательно увидите их на этом балу.
Мадлен понимающе кивнула и с улыбкой поспешила навстречу новым гостям. Блад поторопился вернуться к своей даме и едва не рассмеялся, застав ее в обществе мадемуазель д'Ожерон-младшей. Люси убила бездну времени перед зеркалом, стремясь хоть немного поразить и очаровать «этого чурбана» Артура. И вот теперь, когда она казалась себе неотразимой красавицей (и это было почти правдой), Суорд не пришел. Люсьен готова была разрыдаться от обиды и злости. Она нагрубила отцу, фыркнула на сестру, облила бедного Джерри презрительным взглядом, но от этого ей легче не стало. Люси хотелось излить душу. Заметив красивую незнакомку с внимательным располагающим взглядом, Люсьен заговорила с ней. Найдя в лице новой гостьи благодарную слушательницу, она тараторила о светских пустяках и, не глядя на собеседницу, отчаянно теребила кружевной веер. Наконец Люси подошла к больной теме и с чувством стала развивать ее, но, взглянув попристальнее на незнакомку, осеклась и едва не вскрикнула. Люсьен показалось, что перед ней стоит Артур в женском платье. Мадемуазель д'Ожерон собралась было упасть в обморок, но положение спас церемонимейстер, объявивший танцы.
Мимо оторопелой Люси, у которой Питер Блад увел собеседницу, прошелестела юбкой Мари Тардье, увлекаемая в танец братом Люсьен Анри. Тот был в ударе, сиял, как начищенный корабельный колокол, и исходил комплиментами. Ксави рассыпала по сторонам лукавые улыбки, от которых мужчины вздрагивали и загорались, а дамы с досадой отворачивались. Взгляд Мари скользнул по Люсьен, и та решила, что переутомилась, так как перед ней проплыла грешная физиономия Ксавье Куто.
«Мало ли, что может привидеться!», — подумала Люси и украдкой перекрестилась, но тут к ней подошла Джейн Оберуотер:
— Люси, кто эта девушка, с которой ты говорила?
— Ох, да разве я знаю? Капитан Блад представил ее как Жанну Дюпре. А что?
— Понимаешь, я как глянула на нее — у меня сердце упало. Мне почудилось…
— Что? — встревоженно спросила Люсьен.
Но та ответить не успела — к ним присоединилась Ирэн де Верт:
