Святослав Пелишенко - Хождение за два-три моря
Из путевых записок Сергея.
Мы с Баклашей сели в резиновую лодку. Я взял весла.
— Отойдем подальше, — сказал боцман и кинул кошку-якорь.
Минут десять я сосредоточенно греб, пока не услышал над ухом голос Данилыча:
— Вытрави конец…
Баклаша начал отпускать привязанную к якорю веревку, и мы наконец сдвинулись.
— Трави больше — будет легче, — продолжал советовать шкипер. Славка потравил еще, лодка пошла быстрей и вдруг, как бы сорвавшись с цепи, прыгнула вперед. На фоне растерянного лица Баклаши мелькнул конец кодолы. Кошка отправилась вслед за сеткой.
Данилыч даже ничего не сказал; только бросил пугливый взгляд на хмурые небеса. Но находчивость шкипера еще не иссякла. Из проволоки и разводных ключей был собран небольшой противотанковый еж.
— Ежовая кошка. Самопал, — скучным голосом сказал Даня. Саша мастерил вторую кошку — видимо, на будущее. Сергей заявил, что легче грести по одному, и вылез из лодки.
— А как держать кошку? — покорно спросил я.
— Тебе видней. Есть опыт!
— Можешь конец к ноге привязать, если хочешь, — посоветовал Даня, но привязывать якорь к ногам не хотелось. Я закрепил конец на кормовой банке.
Оказалось, судовой врач прав: одному было легче. Правда, я двигался не туда, куда греб, а по ветру, но зато резво. Иногда скорость как будто уменьшалась… Надеясь увидеть сеть, я бросал весла и выбирал кошку. В эти минуты лодчонка неслась, как хороший катер.
В один из таких моментов я взглянул назад и почувствовал себя неуютно. Малый Дзендзик стал еще меньше. На игрушечном «Гагарине» что-то кричали, но плеск волн заглушал слова. По ветру, боком пронесло чайку.
— Пожалуй, хватит… — я вытащил кошку и развернулся. На яхту нужно было возвращаться в полный «мордотык». Я греб старательно, с отмашкой, считая гребки: ии-раз! ии-два! ии-рраз!!
Наконец с яхты начали долетать отдельные слова. Я опустил весла, прислушался… Они спрашивали, почему я так медленно гребу. Я ответил… Пока длились переговоры, лодку отнесло. И опять началось — ии-раз! ии-дваааа!! ии-раз!..
Когда через полчаса меня под руки втащили на борт, я был нашим единственным уловом…
«Миф» снялся с якоря и подошел поближе.
— У нас все в порядке! — прокричал Данилыч. — Вы идите, мы тут еще… отдохнем немного, вот оно! А потом вас догоним.
— До встречи! — донеслось в ответ. Ростовчане убыли. Мы завели мотор и начали бестолковыми петлями утюжить лагуну. Издевательски орали глупые птицы крачки. Обе кошки, выброшенные с кормы, пахали дно.
К берегу подошел катер рыбоохраны. Там с интересом выжидали, когда же наконец мы зацепим сеть. Но так и не дождались.
В полдень ежовые кошки были снова превращены в разводные ключи, и «Гагарин» покинул акваторию Малого Дзендзика. К этому времени сагу о Сене цитировала уже вся команда.
— Ударили… кастетом… — басил Саша. Мучительным тенором подтягивал Сергей. Тосковала по уму голов семья Кириченко. Однако чем дальше в море уходила яхта, тем веселей становились наши голоса. Бердянская коса удалялась; исчез сейнерок, заволокло дымкой рыбозавод и причал. Утренняя неудача начинала казаться приключением. О борт разбился пенный гребень, и попутный ветер заглушил песню.
— Кастетом!.. — в последний раз донеслось из каюты, где предался навигации судовой врач. Жизнь на борту входила в привычную походную колею.
IIИз путевых записок Сергея.
Я проложил курс до Жданова — 30 миль, 6 часов хода — рассчитал максимальное удаление от берега и вылез наружу.
Бердянская коса уже скрылась. Над волнами выглядывала верхушка маяка, а двигались мы почему-то курсом 180, на Керчь.
— Здесь отмель, — пояснил Данилыч. — Огибаем, вот оно.
— Пару часов этим курсом, и придется отмели Черного моря огибать!
Капитан посмотрел на меня с недоверием. Мы нырнули в каюту.
— Так где мы сейчас находимся? — Данилыч ткнул в карту и, помолчав, добавил: — По-твоему…
Этот вопрос — традиционный — шкипер обычно задает, когда вы спите. Приходится вскакивать и таращиться на часы, карту, лоцию, на самого Данилыча. Понятно, почему ни Даня, ни Саша навигацией не занимаются. Баклаша охладел к морскому ориентированию в тот памятный вечер, когда мы приняли мыс Башенный за Меганом, Меганом за Киик-Атламу, Карадаг за Планерское и Планерское за Феодосию. С тех пор я остался с картами и Данилычем один на один, получил звание старшего офицера по навигации, сохранив, между прочим, должности врача и водолаза. Я делаю карьеру!..
— Так где мы находимся? — говорил Данилыч, вновь появляясь на палубе. За шкипером неотступно, с лоцией в руках, следовал Сергей.
— Тут океанские суда ходят!
— Где «тут»?
— В трех милях ближе к берегу! Где поворотный буй!
— Да?.. А где, по-твоему, буй? — Шкипер задавал вопросы доброжелательно, с легкой ноткой сомнения. Судовой врач закипал. Наблюдать за беседой двух навигаторов было сплошное удовольствие.
— М-минуточку! — закричал вдруг Сергей. — Видите «Комету»?
— Ну и что?
— Видите… повернула! Возле нее буй. Теперь вы не будете отрицать, что он поворотный?!
Данилыч молча глядел на «Комету» в бинокль.
— Проверим по карте, вот оно, — навигаторы снова нырнули в каюту. Да, жизнь на борту текла в обычной походной колее, и до чего приятным, уютным казалось это вспоминание, повторение пройденного! Я еще не догадывался, что нынешнему переходу предстоит быть последним морским переходом. Поспел обед, Саша уселся в позу «лотос». Ветер вымел облака, пасмурная вода заискрилась. Паруса негромко шелестели, короткие волны мягко наддавали в корму яхты; что еще нужно для полного согласия и покоя в команде?..
— Узлов шесть идем! — заметил Даня. Сергей засмеялся:
— Не больше четырех.
— А пена? — Мастер по парусам обиделся. — Скажи ты, батя!
— Да, хорошо идем. Узла три есть, вот оно.
Лично я оценивал скорость узлов в семь. Расстановка сил была обычная. Даня задрал бородку, пошел на нос и долго стоял, ощупывая стаксель придирчиво, как агроном озимые. Я занялся подсчетами.
— Часа через три будем у Белосарайской косы!
— Как бы нам Ростов не проскочить на такой скорости, — отвечал Данилыч. Шкипер и судовой врач, заключив временный союз, уселись на корме вдвоем и глядели на нас с Даней раздражающе ласково. Так старые, убеленные сединами морские волки глядят на молодежь, впервые пересекающую экватор.
Даня вспыхнул, надулся и ушел спать. Я бросил лаг. «Торпеда» на конце линя крутилась еле-еле. Сергей явственно молчал.
