Константин Бадигин - Чужие паруса
Но мужику пришел на помощь товарищ, протянув свой багор.
На пороге торчало всего несколько бревен. Наступал самый опасный момент. Люди на берегу с напряженным вниманием следили за каждым движением заторщиков.
И вот остались два бревна, на каждом стоял заторщик. Сильными движениями мужики воткнули багры в скользкие бревна.
Стволы зашевелились, сдвинулись с места. Стоя, держась за багры, заторщики стремительно пронеслись на бревнах через порог.
Тишину расколол радостный вопль, полетели вверх шапки. Люди на берегу неистовствовали, приветствуя отчаянных смельчаков.
— Эх! — вырвалось у Степана. — Молодцы, ничего не скажешь. А ведь со смертью рядом были. Пожалела, курносая…
В Каргополе мореходы не отдыхали. Сухопутьем до монастыря было недалеко, и, посоветовавшись с товарищами, Шарапов решил идти дальше пешком. Для удобства все лишнее оставили у земляка-мезенца, державшего в городке соляную торговлю, и с пищалями за плечами отправились в путь.
Дорога шла густым хвойным лесом. Дичи и зверя вокруг было много, а людей не встречали. Друзья били глухарей и тетеревов и, останавливаясь на ночлег, не ложились спать, не наевшись досыта вкусной дичинки.
Только однажды на пути друзьям встретилась небольшая деревенька.
Было раннее утро. Степан Шарапов, идущий впереди, остановился.
— Петряй, — позвал он Малыгина, — смотри-ка, что там: будто бабы в одном исподнем пляшут. — И он показал на пригорок, видневшийся между деревьями.
— По пригорку, освещенному первыми лучами солнца, двигалось странное шествие: впереди, запряженная в соху, шла совсем голая седая старуха. За ней несколько баб с распущенными волосами, в одних рубахах скакали на помельях, визжали, били в медные сковороды. Позади шли женщины, размахивая кочергами, косами и ухватами.
Малыгин сразу понял, в чем дело.
— Опахивают бабы, лихость коровью унимают. Видать, скот у них мрет. Стой, ребята, — обратился он к товарищам. — Не мешай колдовать.
Мореходы сбились в кучу возле Малыгина, с любопытством глазея на языческий обряд, не забытый в глухомани на Севере.
— А мужики все от мада до велика по дворам закрылись. Убьют бабы, ежели встретят, — объяснял Малыгин. — Смотри, ребята, старуха-то, что в сохе идет, — повещалка, заглавная у них; она и борозду проводит… Не дай бог, ежели бабам что живое на пути встретится, — вилами заколют, косами порежут… Три раза женки должны сохой вокруг села обойти — борозду провести. Борозда коровью смерть в село не пустит.
И вдруг чистый звонкий голос начал песню. Сотни голосов подхватили ее:
От океана моря глубокого,
От лукоморья ли зеленого
Выходили двенадцать дев.
Шли путем дорогой немалою,
Ко крутым горам, высоким,
Ко трем старцам старым…
Шествие медленно спустилось с пригорка и скрылось с глаз. Но песня продолжала раздаваться:
Ой вы, старцы старые!
Ставьте столбы белодубые,
Стелите скатерти браные,
Точите ножи булатные,
Зажигайте котлы кипучие,
Колите, рубите намертво
Всяк живот поднебесный…
— Заклинают смерть бабы песней, — задумчиво сказал Малыгин, — а как поют — заслушаешься.
Сулят старцы старые
Всему миру животы долгие;
Как на ту ли злую смерть
Кладут старцы старые
Проклятьице великое.
Строят старцы старые
Вековечну жизнь
На весь род человеч.
Песня закончилась. Подождав, пока бабы разошлись по избам, друзья двинулись в путь. В деревеньке решили не останавливаться и снова углубились в лесную чащу. На третий день пути стали встречаться пожни с многочисленными стогами сена, обширные гари, засеянные ячменем и рожью. Изредка позванивали бубенцами пасущиеся в лесу лошади.
— Колокол! — остановившись, сказал Малыгин. — Слышь, гудет, словно бы на пожар.
Чем ближе подходили друзья к монастырю, тем явственней слышались частые тревожные удары колокола. Теперь сомнения не было — в монастыре били в набат. Степана и его товарищей охватило волнение.
— Поспешим, ребята, — с тревогой сказал Шарапов, — пожар, монастырь горит.
— Дыма не видать, — прибавив шагу, ответил Малыгин, — а без дыму огня не бывает. Сейчас на опушку выйдем, а там и монастырь близко, рукой подать. Места тут знакомые, не однажды бывать приходилось.
Шарапов обернулся.
— Что ж так разохотился, — с усмешкой сказал он, — али в привычку вошел по монастырям-то ходить?
— И в привычку вошел и усердие имею.
— Ну-к что ж. — Степан только крякнул и покачал головой.
— У хозяина моего, — продолжал Петр, — у купца Окладникова, жена в здешнем монастыре захоронена, так он сюда каждый год тройку гонял, а я кучером… Купец в монастыре с игуменом, а я в деревеньку к веселой вдовице на печку.
Друзья дружно захохотали.
— А вот и дом божий, — сказал Петр, показывая на строения, видневшиеся между стволами поредевшего леса.
На небольшом холме, густо поросшем кустарником, виднелись многочисленные постройки, опоясанные высокой каменной стеной. Монастырь был богатый: тысячи приписных крестьян трудились на обширных угодьях, набивая монастырскую казну.
— Гляди, ребята, — остановился Петр, — народу-то сколь под стенами — тьма! Будто и праздника нет, а вот…
Звон набатного колокола внезапно стих. До слуха товарищей донесся неясный гул толпы. Снова тревожно забухал колокол.
У закрытых монастырских ворот скопилась большая толпа. Десятка два мужиков непрерывно двигались, то отступая от ворот, то вновь наступая. Мореходы услышали глухой удар… еще один, еще…
Степан изменился в лице.
— Хрестьяне поднялись, — сняв шапку, сказал он, — невтерпеж стало. Недаром люди говорят: у здешних мужиков «тело государево, душа божья, а спина монастырская». Пойдем узнаем!
Друзья, охваченные волнующим чувством, бросились к крестьянскому лагерю, раскинувшемуся вокруг монастыря.
Со всех сторон торчали поднятые кверху оглобли. Привязанные у телег лошади жевали свежескошенную траву. Горели костры, дымились котлы с варевом. Кое-где на возах сидели бабы с грудными детьми…
Под навесом, сбитым на скорую руку, два кузнеца стучали, выковывая железные наконечники для пик. У кузни десятка два мужиков с длинными шестами ожидали очереди. Тут же, весело перекликаясь, шныряли беспорточные, босые ребятишки.
В стороне хмуро глядело большое кладбище, густо утыканное крестами.
Чумазый парень, битый оспой, усердно раздувал мехи; из горна сыпались искры.
