Патрик О'Брайан - Миссия в ионическом море
- На этот раз будет галерейная лестница, попомните мои слова.
И правда, устроили галерейную лестницу - незаметно опущенное гуманное устройство, чтобы капитаны, которые решили избежать официальной церемонии приветствия, могли покидать корабль незаметно, не давая порочного примера тем, кого, возможно, придется пороть завтра за пьянство. И по ней же капитан Обри попал в свою каюту, иногда улыбаясь, иногда глядя строго, жестко и официально. Но у него всегда была крепкая голова, и он мало пьянел - хотя и потерял некоторый вес, но все еще обладал солидной массой, в которой вино рассосется: после дневного сна Джек проснулся трезвым как раз ко времени учений. Трезвым, но мрачным, скорее даже меланхоличным - у него болела голова, а слух, казалось, приобрел неестественную остроту.
Артиллерийские учения на несущем блокаду и плывущем в строю корабле вряд ли могли сравниться с тем, что "Ворчестер" проделывал в пустынном океане. Но Джек и старший канонир придумали рамки из планок с отметками, вывешенные на миделе с помощью сетки с ячейками меньше, чем двенадцатифунтовые ядра, так что можно было проследить точность выстрела и откорректировать угол. Все это вывешивалось на ноке фока-реи и разные расчеты каждый вечер тренировались по ним из двенадцатифунтовок на квартердеке. Они до сих пор использовали необычный порох из личных запасов Джека, вызвавший немало фривольных замечаний в эскадре - с выверенными намеками на Гая Фокса, и все ли в порядке на "Ворчестере"? Но Джек упорствовал, и теперь стало редкостью, что какой-то расчет не смог перебить планки вблизи от отметки, причем частенько попадая в яблочко и вызывая общее восхищение.
- Полагаю, сэр, мы можем сегодня обойтись без стрельбы, - сказал Пуллингс тихим, задумчивым голосом.
- Не представляю, почему вы должны предполагать что-либо подобное, мистер Пуллингс, - ответил Джек. - Этим вечером мы выполним шесть дополнительных залпов.
По неудачному стечению обстоятельств, вышло так, что забитый в заряды на эти учения порох давал ослепительно белую вспышку и чрезвычайно громкий пронзительный грохот. При первом же выстреле Джек крепко сцепил руки за спиной, чтобы не обхватить ими голову, и задолго до последнего дополнительного залпа всем сердцем пожалел о своей непреклонности. Он также пожалел, что столь крепко стискивал руки, поскольку из-за ребяческого скольжения по оттяжкам флагмана обжег ладони, а за время сна правая ладонь распухла и покрылась красными рубцами. Тем не менее, меткая стрельба оказалась необычно хороша, все выглядели довольными, и с вымученной, искусственной улыбкой Джек сказал:
- Великолепная стрельба, мистер Пуллингс. Можете бить отбой.
После короткого промежутка времени, пока его каюту восстанавливали обратно - "Ворчестер" был одним из немногих кораблей, которые полностью очищали для боя каждый вечер, все убирая от носа до кормы, Джек сам получил отдых.
Перво-наперво его недовольное обоняние встретил запах кофе, его любимого напитка.
- Что здесь делает кофейник? - суровым, подозрительным тоном спросил он. - Не думаешь ли ты, что мне нужен кофе в это время суток, а?
- Доктор идет осмотреть ваши руки, - сказал Киллик с угрюмым, агрессивным и наглым видом, всегда сопровождавшим его ложь. - Мы должны угостить его чем-то, чтобы промочить глотку, не так ли? Сэр, - добавил он, подумав.
- Как ты его приготовил? Огни на камбузе потушили более получаса назад.
- Спиртовка, конечно. Вот и доктор, сэр.
Мазь Стивена успокоила боль в руке, а кофе успокоил звенящую душу, и сейчас стало проглядывать прирожденное добродушие его характера, хотя Джек еще оставался необычайно мрачным.
- Ваш мистер Мартин беспокоится о суровости службы, - заметил Джек после четвертой чашки, - и хотя должен признаться, что порка перед лицом всего флота - зрелище малопривлекательное, полагаю, что, возможно, он немного преувеличивает.
- Зрелище неприятное, несомненно, но не обязательно приводящее к смерти и бесконечным страданиям.
- Я бы предпочел, чтобы меня повесили, - сказал Стивен.
- Вы с Мартином можете говорить, что угодно, - ответил Джек, - но у каждой сосиски два конца.
- Я последний, кто отрицал бы это. Если у сосиски есть начало, очевидно, что должен быть и конец - человеческий разум не в состоянии охватить бесконечность, а бесконечная сосиска не входит в нашу концепцию.
- Например, сегодня я обедал с человеком, прошедшим через порку перед лицом всего флота, и все же поднявшим свой флаг.
- Адмирал Митчелл? Ты меня удивляешь, я просто поражен. Это редкое, возможно, слишком редкое явление, чтобы адмирала подвергли порке перед лицом всего флота. Я не могу вспомнить за все свое время на море, хотя видит Бог, я наблюдал ужасно много наказаний.
- В то время он еще не был адмиралом. Конечно, нет, Стивен, ну что ты за человек. Это случилось очень давно, в дни Родни, полагаю, когда Митчелл еще был молодым фор-марсовым. Завербовали его принудительно. Я не знаю подробностей, но слышал, что у него осталась на берегу возлюбленная, и поэтому он снова и снова дезертировал. А последний раз отверг капитанское наказание и обратился в трибунал. Как раз в самый неподходящий момент. В те времена имелась куча неприятностей с дезертирами, и трибунал решил устроить показательный суд над беднягой Митчеллом - пять сотен плетей. Но, тем не менее, тот выжил. Пережил и желтую лихорадку, когда его корабль отправили в испанской Мейн, от которой менее чем за месяц умерло полкоманды и капитан. Новый же капитан проникся к нему симпатией, и, испытывая дикую нехватку младших офицеров, назначил его мичманом. Чтобы не утомлять тебя, скажу, что Митчелл аккуратно вел журнал, сдал экзамен на лейтенанта и его сразу же назначили на "Бланш", и исполнял обязанности второго лейтенанта, когда они захватили "Пике", а капитан "Бланша" погиб.
Так он получил продвижение, и, не прокомандовав своим шлюпом и полугода, на рассвете налетел на французский корвет, взял его на абордаж и отвел в Плимут, и его произвели в капитаны первого ранга на двенадцать лет раньше меня. Удача не покинула его, и еще не пожелтев от старости, Митчелл не так давно поднял свой флаг. Все это время ему сопутствовала удача. Он отличный моряк, конечно, и это были времена, когда не требовалось походить на джентльмена, как сейчас говорят, но удача тоже необходима. Я заметил, - продолжил Джек, наливая остатки кофе Стивену, - что в целом удача, похоже, играет честно. Поначалу фортуна дала Митчеллу чертовски подлый удар, а затем повернулась к нему лицом, но, видишь ли, я оказался удивительно удачлив в молодости, захватив "Какафуэго" и "Фанчуллу" и женившись на Софи, не говоря уже о трофеях, и иногда задаюсь вопросом: Митчелл начал с порки перед лицом всего флота, а я, возможно, так закончу.
