Глеб Голубев - Огненный пояс. По следам ветра
Когда пузырьки воздуха умчались вверх и вода снова стала прозрачной, я увидел, как моя акула стремительно улепетывает, прижавшись почти к самому дну. И признаться, теперь она не показалась мне большой. Длина ее наверняка не превышала и метра. Просто раньше я смотрел на нее снизу, стоя на коленях, и забыл, что в воде все предметы кажутся увеличенными примерно в полтора раза. Мне стало смешно и стыдно. Конечно, я встретился с самой обыкновенной и ничуть не опасной черноморской акулой — катраной.
Но все-таки, скажу вам, у нее все было как у заправской «грозы морей» — и острая кровожадная морда, и кривой рот с торчащими зубами, и стремительное, сильное тело. Пойди тут сразу разберись, опасна эта акула или нет.
Только теперь я вспомнил, что всю эту сцену могли видеть с «Алмаза»…
Я посмотрел на установку. О, счастье! Кажется, объектив направлен в сторону…
Когда я поднялся на поверхность, Борис, страховавший меня, спросил:
— Чего это ты так сильно воздух стравил? Плохо стало?
— Нет, просто мух отгонял.
— Какие под водой мухи? — обиделся он. — Чего ты разыгрываешь…
— А ты поглядывай повнимательнее, может, и заметишь.
Об этой подводной встрече я решил никому не рассказывать. Нашим ребятам только попади на зубок — они тебя разделают почище всякой акулы.
На следующий день никаких происшествий не было. Мы подняли со дна еще девять амфор и какие-то изогнутые медные пластинки — вероятно, часть якоря.
А четвертый день едва не кончился трагически.
«Жизнь ему спас другой…»
В этот злополучный день происшествия начались с самого утра. Когда я поднялся на палубу, утро было чудесным, солнечным и тихим. У левого борта стояла Наташа и смотрела в воду. Она повернулась ко мне, лицо у нее было бледное-бледное, а глаза такие большие и круглые, словно она увидела морского змея.
— Что с тобой? — испугался я.
— Ты посмотри, какая гадость! — жалобно проговорила она. — Я нырять не стану ни за что!
Ничего не понимая, я заглянул за борт. Вода была какой-то странной, белесой, точно в море пролили молоко. Приглядевшись, я увидел, что вокруг судна кишмя кишат медузы. Никогда в жизни я не видел столько медуз сразу. Маленькие и большие, они буквально превратили море в чудовищный живой суп. Признаться, меня тоже слегка передернуло при мысли, что придется нырять в это месиво. Но я как можно бодрее сказал:
— Ну чего ты струсила? Они же не кусаются.
— Они липкие, противные, холодные, как лягушки! — затараторила Наташа. — Чуть притронутся ко мне, я сразу умру!
— Кто это посмеет к тебе притронуться? — грозно спросила подошедшая к нам Светлана. — Уж не этот ли неудавшийся дельфин, опустошитель рыбачьих сетей?
«Ага, ты все еще вспоминаешь мое пленение! — злорадно подумал я. — Посмотрим, как ты сегодня станешь нырять в эту гущу медуз…»
— Взгляни туда! — умирающим голосом сказала Наташа, махнув рукой. — Я не могу больше.
Светлана заглянула вниз, и лицо у нее вытянулось, а в голосе уже не осталось никакой воинственности, когда она пробормотала:
— Вот так мерзость… Это Медуза Горгона их подослала.
— Ты думаешь? — ахнула Наташа. — Пускай это предрассудок, но я сегодня нырять отказываюсь.
— У меня тоже голова разболелась, — сказала Светлана и потерла лоб. — Пойду прилягу…
Вот так и получилось, что нырять в этот день нам пришлось вчетвером. Я оказался в паре с Михаилом.
Медузы плавали только в верхнем слое. Но пробиваться через первые два метра было довольно неприятно. Зато на дне вода была сегодня особенно прозрачной.
Мы благополучно опускались на дно трижды и все время работали почти рядом. Но перед четвертым погружением, когда мы натягивали гидрокостюмы, Миша вполголоса сказал мне:
— Давай разделимся. Ты продолжай копаться на старом месте, а я пойду немного правее. Надо разведать границы судна, а то здесь уже мало попадается материала. А в следующий раз поменяемся: я буду копать, ты отправишься на разведку.
— Ладно, — кивнул я.
В самом деле, уже следовало расширить место раскопа и точнее определить границы затонувшего корабля.
На лбу у Михаила сверкали крупные капли пота, словно он только что вылез из воды.
— Что с тобой? Ты болен? — спросил я.
— Нет. Просто жарко. Лень было снимать костюм после прошлого погружения, так в нем и просидел час. Пропарило лучше бани. Ничего страшного, на дне освежусь! Пошли.
Нырнули мы вместе. Я занялся раскопкой на прежнем месте, а Михаил поплыл в темноту, окружавшую участок дна, освещенный прожекторами.
Мне повезло. Когда сверху подали сигнал выходить, я уже успел кое-что раскопать. С сожалением посмотрев на результаты своей работы в последний раз, я начал всплывать. По инструкции на это полагалось четыре минуты, так что пришлось дважды сделать небольшие остановки на глубине пятнадцати, а потом девяти метров.
Но сегодня мне почему-то мешали соблюдать инструкцию, сильно натягивая сигнальный конец. Ухватившись за трап и высунувшись по пояс из воды, я вытащил изо рта мундштук и заорал:
— Чего вы тянете? Я не рыба на крючке, сам выплыву.
И осекся, увидев побледневшее, перепуганное лицо Павлика.
— Где Михаил? — спросил он.
— Разве он не вышел? Сейчас поднимется, чего вы порете горячку…
— Он не ответил на сигнал, — сказал Павлик, дергая за сигнальный конец. — Видишь, я тащу, а никакого ответа.
Раздумывать было некогда.
— Прыгай за мной! — сказал я и начал торопливо засовывать в рот загубник.
Павлик мешкал. Я хотел поторопить его, но мундштук уже был зажат у меня в зубах, и получилось какое-то неразборчивое мычание. Тогда я просто махнул рукой и нырнул.
По правилам должны были идти на выручку страхующие. Но они растерялись, а медлить было нельзя. У меня же в баллонах еще оставалось вполне достаточно воздуха.
Я погружался все глубже вдоль троса, который должен был привести меня к Михаилу, но вдруг почувствовал такую резкую боль, что едва не вскрикнул и не выронил изо рта мундштук.
Маска сжала мне лицо, словно стальными клещами. Я не сразу сообразил, что получился «обжим», как называют его водолазы.
Я опускался слишком быстро. Давление воздуха внутри маски не успевало сравняться с давлением окружающей воды. Маска присосалась к лицу, словно медицинская банка, какие ставят больным при простуде, и края ее сильно сдавили мое лицо.
Чтобы избавиться от обжима, я на минуту остановился и несколько раз сильно выдохнул воздух в маску через нос.
Стекло запотело, но зато давление на лицо сразу уменьшилось, и боль немножко утихла. Дальше я погружался уже осторожнее.
