Юрий Папоров - Пираты Карибского моря. Проклятие капитана
В среду, на закате, судно было готово к отправлению. Каждая снасть, вплоть до самой мелкой, была проверена, составлены все расписания команд, сделаны все необходимые запасы, проведены учения, которые подтвердили, что экипаж «Каталины» состоит из опытных, бывалых моряков. Однако де ла Крус не сумел определить того, кто пришел на корабль шпионить в пользу англичан.
Педро наносил прощальные визиты. Аудитор Чирино и генерал Чакон снабдили капитана временными бумагами, подробно рассказали ему о событиях, происходящих в Европе, и об обстановке в районе Мексиканского залива, Карибского моря и Багамских островов.
Казалось, «Каталина» испытывает внутреннюю дрожь, как резвый конь перед началом скачки.
Глава 11
ПЕРВЫЙ БОЙ
Наступил четверг. На борт «Каталины» доставили свежие овощи, воду и хлеб.
По настоянию Иннес прощание должно было произойти в каюте капитана перед самым отходом корабля из гавани.
Уже горели свечи, когда вахтенный доложил о приезде сеньориты Иннес де ла Куэвы, графини де Аламеда.
Тетю, Девото и Хуан, команда звала его не иначе как Медико [39], галантно поздоровались с молодой женщиной и отправились каждый по своим делам.
Как только за ними закрылись двери каюты, у графини на глазах появились слезы. Педро ласково привлек к себе Иннес, прикоснулся губами к ее черным как смоль волосам.
В полном молчании они простояли так с минуту. Затем Иннес, отстранившись, заговорила:
— Вы герой, де ла Крус! — Графиня приложила руку к губам капитана. — Заклинаю вас! Молчите!
— Вы умница, Иннес! Я дал обет, пока не разыщу бедную Каталину, скитания в одиночестве — мой удел. Ну, а если Бог…
Графиня с надеждой схватила руку капитана и сжала ее.
В каюте воцарилась тишина, и после небольшой — паузы де ла Крус услышал решительный ответ:
— Я буду ждать вас!
Де ла Крус стоял рядом с книжной полкой, Иннес протянула к ней руку и достала томик в кожаном переплете с золотым тиснением.
— Вергилий! [40] Пусть он предскажет вашу судьбу. Откройте наугад страницу.
Де ла Крус повиновался и указал пальцем на строку. То был 384-й стих Первой песни «Энеиды».
«Сам, безызвестен и нищ, по Либийской степи скитаюсь, / Изгнан равно из Европы и Асие… / Жалоб дальнейших Венера не перетерпев, так, скорби в средине, вмешалась: / „Кем ты ни будь, ты не против (верю я) воли бессмертных. / Воздух живительный пьешь, если прибыл Тириев к граду. / Только ступай и отсюда явись на порогах царицы“.
Иннес умолкла. Положила томик на стол. Задумалась, нервно теребя в руках лиловый шелковый платочек, и сказала:
— Мало мне было одной соперницы… Появится еще и Дидона [41].
— Иннес, поверьте, мужчина храбр и силен с врагами, а перед женщиной слаб, как ребенок, тем паче, если она не совсем ему безразлична…
Де ла Крус взял со стола Вергилия и предложил графине открыть страницу. Та послушалась.
— Нет, нет! — он хотел было захлопнуть книгу.
— Читайте, Педро! — решительно потребовала Иннес.
— Клянусь небом, это невозможно!
— Читайте! — требовательно зазвучал голос Иннес.
— «Молвив, к ложу припала лицом. „Умрем без отмщенья, / Все же умрем, — говорит. — Так, так, сладко идти в царство теней. / С моря пускай вопьет это пламя очами жестокий / Дардан и нашей с собой пусть уносит он призраки смерти!“ / Молвила так, и вот между слов таких видят служанки, / Что на железо упала она, что кровью дымится / Меч и обрызганы руки…» [42]
Де ла Крус еле слышно закончил чтение и, оторвавшись от книги, к своему великому изумлению, вместо удрученного лица увидел, как торжествующе сияют глаза Иннес.
— Я счастлива и буду ждать спокойно! В карете у меня лежит оружие. Я привезла его вам. Никогда с ним не расставайтесь!
Де ла Крус не понимал, в чем причина произошедшей в ней перемены, и графиня это видела. Чистым, звонким голосом она произнесла:
— Вы ужаснулись, мой дорогой, полагая, что моя кровь обагрит эти руки, а ведь в этом стихе умрет Дидона, умрет та, которую вы встретите. Оставьте же ее, чтобы ко мне вернуться, — графиня прижалась к груди капитана. — Можно попросить, чтобы меня кто-нибудь проводил? Не вы, прошу вас, не покидайте каюты! И пусть Бог хранит вас! Я буду молиться…
— Бартоло! — позвал де ла Крус, точно зная, что его слуга находится рядом. — Бартоло, пригласи Девото.
— Андрес вам послан небом! Он так изменился. Иногда мне даже кажется, что это другой человек. Вы оказались сильнее его невзгод, и ваша жизнь служит для него хорошим примером. Я спокойна. Рядом с вами настоящий Ахат! [43]
Вошел старший помощник.
— Прошу тебя, Андрес, — де ла Крус впервые обратился к своему другу на «ты», — проводи графиню Иннес, и мы тут же отплываем!
— Вы делаете мне честь, капитан!
— Оставь это, Андрес, обнимемся! Пусть графиня благословит нашу дружбу.
Девото так захлопал де ла Круса по спине, что о преданности испанца впору было судить по силе ударов.
— Чаще давайте о себе знать, дорогой Педро. Пишите Марии. А если что-то изменится в ваших планах… вы знаете, как найти меня в Мадриде, — с этими словами Иннес поцеловала капитана, перекрестила его и вышла из каюты.
Девото вернулся в каюту вместе с Тетю и Медико. Старший помощник нес в руках два изящных ящичка, инкрустированных малахитом и морской черепахой. Друзья открыли их и обнаружили в одном пистолет, а в другом — стилет с позолоченной рукояткой.
— Дютревиль! [44] Это, должно быть, одна из его последних работ. Трехствольный, кремневый, с поворотными стволами, — восхищенно стал объяснять Тетю. — Одна полка. Колесцовый замок — безотказен! Превосходная вещь!
Ложе из черного дерева, слоновой кости и драгоценных металлов удобно скользнуло Тетю на ладонь.
— Стилет работы испанского мастера. Я с ним знаком, — сказал Девото. — Он из Толедо. Так вытравливает по клинку орнамент с золочением и чернением только Педро де Торо!
— Ну, капитан, держитесь! Такой подарок не стыдно принять и королю, — заметил Медико.
Де ла Крус словно очнулся, положил руку на плечо Хуана и произнес:
— Друзья мои, вперед! Там наше счастье! Свистать всех наверх! Снимаемся со стоянки!
Тетю первым протянул руку, ее взял Девото, Хуан и де ла Крус положили свои руки сверху. Дверь каюты была открыта, и Девото громко отдал приказ:
— Боцман! Все наверх! По местам стоять!
Тонкий, пронзительный свист серебряной дудки боцмана вызвал экипаж к жизни. Дробный топот бегущих ног, веселые реплики на ходу, мысль о предстоящем скором деле… Чаще застучали сердца. У Тетю увлажнились глаза. Де ла Крус глубоко вздохнул и поднялся на мостик:
