Марина Белоцерковская - Леди удачи
Эстебан в свое время был наслышан об Артуре Суорде и его шпаге и даже имел возможность убедиться в достоверности легенды. Сейчас он ясно почувствовал отсутствие своих сбиров[46]. Слегка помятый в драке Эстебан защищался не слишком искусно, что его и погубило. Улучив момент, Артур мастерски сделал двойной перевод, первым ударом отбив шпагу испанца, и вторым, уйдя в глубокий выпад, проткнул его насквозь. Эстебан упал. На камни мостовой брызнула кровь.
— Советский цирк! — подытожил Ксав. — Похоронная речь требуется?
— Шакал ему похоронную речь скажет! — Артур брезгливо отер клинок и опустился на колени возле Инессы:
— Ксавье! Она меня спасла дважды: в тюрьме и сейчас.
Ксав стоял, держа в руках шпагу Суорда, и смотрел вдаль, туда, где из моря медленно выплывал огромный сияющий шар солнца.
Часть III
Глава 18
Средь шумного бала случайно…
А. К. Толстой, «Романс»Утро ознаменовалось уникальным событием — Ксав решил сделать зарядку. С двумя бутылками ямайского рома в руках вместо гантелей он бодро размахивал конечностями на все 32 румба. Артур, уже готовый к выходу, поначалу благодушно созерцал довольно удачные попытки шкипера почесать левой ступней за правым ухом и даже, изображая музыкальное сопровождение, напел «Танец с саблями». Но когда Куто от тривиальных акробатических упражнений перешел к эквилибристике и полез на мачту, Суорд не выдержал:
— Слушай, Мистер Икс, может, займешься уже водными процедурами, а? Нас ждут, все-таки.
Повиснув вверх тормашками на булине, Ксав поинтересовался:
— Где нас ждут?
Артур на мгновение онемел:
— Ну, ты даешь! Еще скажи: кто ждет?
Куто с любопытством спросил:
— А кто?
Суорд уставился на друга, как паровоз на Анну Каренину, и отчеканил:
— Сегодня капитан «Тайны» Артур Суорд и его шкипер Ксавье Куто приглашены на флагман по случаю дня святого Петра и прихода на Тортугу торговой эскадры губернатора. Вам все ясно, господин шкипер? — с убийственной вежливостью осведомился Артур и рявкнул: — Слезай, гамадрил бесхвостый!
Ксав ссыпался вниз и обиженно пробурчал:
— Ну, и чего кричать, спрашивается? Такое утро стоит чудесное, а ты обзываешься. Да ты посмотри вокруг — красота какая! Сплошное небо, море и солнце. Тут же вдохнешь, и выдыхать не хочется. Неужели ты не чувствуешь единения с природой?..
Суорд второй раз за пять минут онемел. Он подозрительно воззрился на друга:
— Ксав, ты ли это? Откуда в душе прожженного авантюриста и крамольника такая поэзия? Одно из двух: или заболел, или влюбился.
Со шкипера тут же слетела вся лирика:
— Фу, ты банален, как мыльная опера[47]! — но, заметив перед носом сжатый до белизны кулак Артура, Ксавье тут же скроил невинную физиономию: — Ладно-ладно, пошли и впрямь, проведаем именинничка, пока ты окончательно не заговорился.
* * *Общество, собравшееся у Блада, было приятно однообразным — все офицеры эскадры. За стол рассаживались, как придется, в результате чего друзья оказались разлученными: Ксавье забрался в уютный уголок, Артур же оказался прямо напротив Блада. Вконец смущенный таким соседством Суорд сверлил упорным взглядом собственную тарелку и неистово кромсал ножом свиную отбивную. Ксав в углу, жестикулируя бокалом с испанским хересом, оживленно болтал с Волверстоном. Когда Артуру надоело истязать несчастную экс-свинью, он, отодвинув тарелку, взял бокал.
— Что ж, господа, пора выпить за именинника. Твое здоровье, Питер! — Суорд принужденно улыбнулся Бладу и, опорожнив тару, со стуком опустил ее на стол. Бокал печально звякнул и приказал долго жить. Артур растерянно поглядел на останки посуды.
— На счастье! — пояснил он.
— А конспирация?![48] — тихо взвыл Ксав, но, получив в ответ раскаленный взгляд, зашипел и вернулся к хересу и Волверстону.
Когда уровень вина в бутылках заметно понизился, а шум и температура в помещении соответственно возросли, кто-то кинул ЦУ[49] — пойти проветриться. Что все и не замедлили сделать. Палуба была еще влажной и скользкой после только что законченной приборки. Куто, выйдя на оперативный простор, тут же им воспользовался и принялся изображать Роднину и Зайцева[50], вместе взятых. Внезапно, не справившись с управлением своей слегка перегруженной хересом личности, Ксавье поскользнулся и так грохнулся о палубу, что в каюте зазвенела посуда. Артур открыл было рот, чтобы пустить шпильку в адрес некоторых неустойчивых элементов, но вдруг замер. Все было, как в замедленном кино… Волверстон как-то по-особому мягко поддержал поднимающегося Ксава. Ксав как-то по-особому лучисто ему улыбнулся. Нэд как-то по-особому нежно спросил:
— Больно?
Куто отрицательно мотнул лохмами, и оба беспричинно расхохотались. Никто не заподозрил ничего особенного, но Артуру резко поплохело. Весь оставшийся вечер он сидел, как на крапиве. Но по возвращению на корабль Суорда прорвало:
— Ну, так как же насчет конспирации, ласточка?!
— О чем ты, солнышко? Что, надо расходиться по одному?
— Расходиться?! Это уж точно! Шеф так разойдется, когда узнает о твоих перемигиваниях с Нэдом! В две минуты соберешь манатки и вылетишь курьерским! Мы себя не оправдали.
— Фигушки! Мне здесь нравится, с какой стати курьерским? И почему это не оправдали?
— Почему?! У тебя все клепки посыпались? Во-первых, если знает Волверстон, скоро будет знать вся Тортуга. Ну, уж Блад — точно! Отсюда что следует? Женщина в море — раз; как она оказалась на «Тайне», где капитаном Артур Суорд — два; наши с тобой, достаточно для сплетен близкие отношения — три! Если я о тебе не знал — надо мной все лошади ржать будут, а если знал… Ты понимаешь, что натворил? Ну, а во-вторых, рано или поздно все станет ясно, и продолжать работу мы не сможем. Не забудь, все-таки — мы с тобой не в двадцатом веке, а в семнадцатом. Мне, например, на костер не хочется. И опять же, когда все откроется, кем нас ославят? Маркитантками! Доступными девицами! Короче. Я тебя немедленно отправляю домой, а сам… Да, пожалуй, тоже отправляюсь следом. А шеф нас по головке не погладит. Вот так.
Ксав в свою очередь пошел в наступление:
— Во-первых, Волверстон не трепло! Во-вторых, слава о доступности идет только от доступности, а тебя только в чумном бреду можно назвать таковым. Ну, а я — балагур, весельчак и дебошир, с которого взятки гладки. Чем не маскировка?
