Чарльз Нордхоф - Бунт на «Баунти»
Когда я к нему пришел, он копался в саду, который успел за это время разбить. Едва мы с ним поздоровались, как Пегги позвала нас в дом. Не прошло и получаса, как вместе с подоспевшим Эллисоном мы сели за ужин. Пегги ушла на женскую половину, а старый Типаи предпочел есть в одиночестве.
— Сколько времени вам нужно, чтобы построить судно? — спросил я у Моррисона.
— Полгода, а то и больше. Работа идет медленно, очень мало инструментов.
— Вы надеетесь доплыть на нем до Батавии?
— Да, а оттуда сможем добраться домой на каком-нибудь голландском корабле. Поплывем впятером — Норман, Макинтош, Маспратт, Берн и я. Стюарт и Коулман предпочитают остаться здесь и дожидаться корабля из Англии.
— Я тоже, — отозвался я. — В Таутира мне живется хорошо, к тому же я рад возможности продолжить работу над словарем.
— Что до меня, — вмешался Стюарт, — мне нравится на Таити, и я вовсе не хочу утонуть.
— Типун тебе на язык! — воскликнул Моррисон. — На нашем маленьком суденышке можно будет обойти вокруг света!
— Вы не рассказали Байэму о нас, — вставил Эллисон, — Мы надеемся создать собственное маленькое царство. Мистер Моррисон обещал доставить нас на какой-нибудь островок к западу отсюда.
— Это лучшее, что они могут сделать, — проговорил Моррисон. — Я попробую найти для них остров с дружественно настроенными туземцами. Поплывут Том и с ним Миллворд, Беркитт, Хиллбрандт и Саммер. Черчилль намерен остаться здесь, хотя в случае чего виселицы ему не избежать. Дик Скиннер считает своим долгом сдаться в плен и понести наказание. Что же касается Томпсона, то это просто скотина, и брать его к себе на судно я не собираюсь.
— А где Беркитт? — спросил я.
— Они с Маспраттом живут в Папара, — ответил Стюарт.
— Они предложили нам свою помощь, — добавил Моррисон, — но оба ничего не умеют.
За разговорами мы засиделись далеко за полночь. Когда я отправился домой, уже взошла луна.
На следующее утро мне представился случай вспомнить слова Моррисона о Томпсоне, самом глупом и мерзком человеке из всей команды «Баунти». В последнее время он подружился с Черчиллем, и почти все время они проводили, плавая вокруг острова на маленьком каноэ с полотняным парусом. Томпсон туземцев терпеть не мог и не доверял им, поэтому без заряженного мушкета на берег не выходил.
Идя вдоль берега, я наткнулся на эту парочку; они жарили на углях поросенка.
— Позавтракайте с нами, мистер Байэм, — гостеприимно предложил Черчилль.
— Черт бы тебя побрал, Черчилль, — сердито пробурчал Томпсон. — Нечего отдавать ему жратву, нам самим не хватит.
— Попридержи-ка язык! — разозлился Черчилль. — Мистер Байэм — мой друг! Поучись у туземцев, как себя вести, или мне придется вбить это тебе в башку!
Томпсон поднялся, отошел на несколько шагов и с угрюмым видом сел на песок, зажав мушкет между колен. Так как я уже завтракал, то, поблагодарив Черчилля, пошел было дальше, но увидел, что невдалеке от нас дюжина гребцов вытаскивает на берег большое каноэ, а его хозяин с женой направляются в нашу сторону. Мужчина нес на руках трехлетнего ребенка. Они остановились у каноэ Черчилля и, выразив восхищение его полотняным парусом, поздоровались. Женщина оперлась на гик, чтобы получше рассмотреть, как пришит ликтрос, но в этот миг раздался хриплый голос Томпсона:
— А ну-ка проваливайте отсюда!
Ничего не понимая, туземцы в недоумении смотрели на него. Томпсон снова крикнул:
— Убирайтесь, черт вас раздери!
Таитяне вопросительно посмотрели на нас, и не успел Черчилль раскрыть рот, как Томпсон вдруг поднял мушкет и выстрелил. Пуля прошила ребенка и отца; они замертво упали на песок, обливаясь кровью. Женщина закричала, из дома начали выбегать люди.
Черчилль вскочил и бросился к Томпсону. Сильным ударом он свалил убийцу наземь, схватил мушкет, взял Томпсона под мышки и потащил к каноэ. Перевалив безжизненное тело моряка через борт он прыгнул в каноэ и оттолкнулся от берега. Когда собравшаяся толпа сообразила, что к чему, суденышко уже быстро удалялось от берега.
Я бросился к умирающему отцу и его дочери, однако сразу увидел, что помочь им ничем нельзя. Минут через пять оба скончались. Гребцы с каноэ, вооружившись большими камнями, уже приближались ко мне, когда появился Ити-Ити. Он сразу понял, что произошло, и, подняв руку, утихомирил ропот.
— Этот человек — мой тайо и виновен не больше вашего, — произнес он. — Зачем вы стоите тут и треплете языками, словно женщины? У вас ведь есть оружие! Садитесь в свое каноэ! Я знаю человека, убившего вашего хозяина, это вонючий пес, и ни один англичанин не поднимет руку в его защиту.
Они тотчас же пустились в погоню, однако, как я узнал позже, догнать беглецов не смогли. Трагедия закончилась через две недели, когда мы с Теани уже вернулись домой.
Опасаясь высаживаться на западном побережье Таити и стремясь отойти от Матаваи как можно дальше, Черчилль добрался до Таутира, где Веиатуа, считая его своим другом, оказал ему радушный прием. Однако слава Томпсона бежала впереди него, и он увидел, что и здесь все относятся к нему с опаской и презрением. Черчиллю и самому до смерти надоел его компаньон, и он только и думал, как бы от него избавиться. Он признался мне в этом, когда в день нашего возвращения зашел меня проведать.
— Еще немного, и я убью его! — проговорил он. — Виселица — это для него слишком почетно! Но черт меня побери, если я смогу хладнокровно застрелить человека! Дурак я был, что не оставил его на Матаваи!
— Туземцы быстро бы с ним расправились, — заметил я.
— Вот было бы славно! Я уже больше не могу. Сегодня я ему сказал, пусть забирает каноэ и катится отсюда ко всем чертям!
— Предоставь это туземцам, — посоветовал я. — Если бы не ты, они давно бы уже с ним покончили.
— Ладно. Смотри-ка, вот и он!
В полукабельтове от нас, зажав мушкет между колен, сидел Томпсон.
— Он почти сошел с ума, — проворчал Черчилль. — У вас есть мушкет, Байэм, — зарядите его и держите под рукой, пока он здесь.
— Вы собираетесь побыть в Таутира? — после паузы спросил я.
— Да, мне понравился старый вождь, ваш тесть, а я, кажется, понравился ему. Он просит, чтобы я помог ему в небольшой войне, которую он затевает. Обещает за это немного земли. Пойдемте, пора в дом.
Веиатуа пригласил нас присутствовать на ночном празднике с танцамя, подобный я видел когда-то в Тетиароа. Нам с Теани и Черчиллем отвели удобные места среди зрителей, и мы уселись.
Едва барабаны зарокотали, как сзади послышался крик и сразу за ним оружейный выстрел. Черчилль было вскочил, но тут же опустился на землю, захрипел и выронил из рук мушкет. Среди общего крика и смятения раздался мощный голос Веиатуа: