Константин Бадигин - Чужие паруса
У кормы большого карбаса Томас Браун в удивлении остановился: на него глядело огромное, вырезанное на дереве человеческое лицо, казавшееся страшной маской.
Наконец шкипер добрался до своего брига. «Два ангела» был быстроходным парусным судном, выстроенным на стапелях Бристоля. Две высокие мачты со стеньгами и бушприт с утлегарем отличали его от стоявших рядом широконосых поморских судов с мачтами-однодеревками. На носу брига красовалась голая дева с распущенными золотыми волосами. Продолговатый корпус был окрашен в ярко-зеленую краску. Опытный глаз сразу бы заметил водоросли и морские ракушки на корпусе брига — верный признак плавания в южных широтах. Чистота и порядок на корабле говорили о хорошем хозяйском глазе.
Взбираясь по сходне, шкипер натолкнулся на вахтенного, развалившегося у фальшборта, и разбудил его ударом кулака.
— Есть, сэр… есть, сэр… — испуганно лепетал матрос, вытянувшись в струнку и не смея — вытереть кровь, сочившуюся из носа. — Что изволите, сэр?
— Марш к штурману, щенок, живо! Пусть он захватит фонарь и идет к трюму. Скажи, капитан ждет, пусть поторопится…
«Я должен раньше этого трусливого купчишки узнать, что находится в ящиках, — решил Браун. — Как я не догадался сделать это в море? Теперь-то я хорошо знаю, что они хотят от старого Брауна, — рассуждал он. — Клянусь дьяволом, мне по душе это дело. Куда выгоднее, чем возиться с черной падалью и жариться в тропиках. Сто золотых гинеи за одну деревянную русскую посудину… Старый Браун будет щелкать их, как орехи… Как я не догадался сразу, к чему клонила старая обезьяна там, в Лондоне! Этот плут Вольф, дьявол его разорви!»
К трюму торопливо подошел штурман.
— Добрый вечер, сэр! — косясь на солнце, поздоровался штурман. — Что будем делать с фонарем, сэр? На палубе светло как днем.
— Возьми топор, Вилли, а Джо пусть откроет трюм. Осмотрим груз, ребята, — почти ласково сказал шкипер.
Штурман с матросом быстро освободили небольшое отверстие для входа, сняв две люковые доски как раз против железных скоб, ведущих в глубину трюма.
Первым, освещая дорогу, спустился вниз штурман. За ним медленно, перебирая скобы цепкими волосатыми руками, с пыхтением полез шкипер. Взяв из рук штурмана фонарь, Браун двинулся к носовой переборке. Освещенные слабым светом, выступили не видимые в темноте предметы. Вот ящик из толстых дюймовых досок, наполненный доверху кандалами, — их здесь по крайней мере две-три сотни. По стенкам трюма свисали цепи с ошейниками. Такие же ошейники были прибиты по сторонам толстых брусьев, идущих в три ряда во всю длину трюма. Местами между брусьями и бортом лежали грязные доски. Видимо, ранее они служили нарами. Кандалы и цепи с ошейниками были отнюдь не ржавые. Наоборот, они блестели. Их прекрасное состояние показывало, что совсем недавно эти принадлежности были в употреблении.
Шкипер с помощником подошли к груде продолговатых ящиков, уложенных у самой переборки. Заскрипели под топором доски. Придвинув ближе фонарь, оба нагнулись над грузом. Шкипер запустил руку, вытащил из ящика новенький мушкет.
— Так я и думал, дьявол их разорви, здесь оружие. Штурман молчал, вопросительно поглядывая на Брауна. Спрятав мушкет обратно в ящик и приколотив доску, Браун сказал своему помощнику:
— Пойдем спать, Вилли. Нам предстоит в этой стране хорошая работа. Осенью каждый из нас положит в карман солидный куш звонкой монеты. Будет на что выпить и позабавиться. Я знаю, Вилли, в Бристоле у тебя завелась смазливая девчонка… хи… хи… сделаешь ей хороший подарок. — И Браун похлопал по плечу своего помощника.
Томас Браун спал плохо. Воспаленное ромом воображение вызывало призраки… Стоны обреченных невольников слышались во всех углах… Будто невидимая рука перевернула страницу прочитанной книги, и шкипер вспомнил давно прошедшие времена…
Вот Браун видит себя десятилетним мальчишкой на палубе маленького парусника «Фортуна».
В сырой, дождливый день парусник покинул туманные берега Англии. Это был первый рейс юнги Брауна.
Трюм «Фортуны» был наполнен побрякушками, дешевым ромом, цепями, кандалами, ошейниками, оружием, порохом, табаком и другими товарами, предназначенными для обмена на африканских невольников. Важное место в грузе занимали полосатые набедренные повязки — одежда для будущих рабов.
Вспомнился знойный день на гвинейском берегу. Под палящими лучами тропического солнца на парусник привозили закованных в кандалы негров. В маленький трюм тридцатипятитонного суденышка поместили двести семьдесят невольников. Каждому из них по решению английского парламента полагалась площадь в пять с половиной футов длиной и шестнадцать дюймов шириной на нарах, возвышающихся на два фута одна над другой. Но не так выходило на деле. Негры на «Фортуне» могли лежать только боком, тесно прижавшись друг к другу.
Томас подумал тогда, что даже мертвецу в гробу просторнее, чем негру во время плавания через Атлантический океан.
Рабы были скованы попарно — правая нога к левой ноге, правая рука к левой руке соседа. Но этого казалось мало, из предосторожности им надевали еще железные ошейники.
Да, первый рейс был памятным для юнги Брауна.
Штилевая погода задержала парусник. Запасы воды и продовольствия подходили к концу. Капитан сначала сократил выдачу пайка. Порцию сухих бобов и бутылку воды стали выдавать один раз в сутки вместо двух, а потом…
Томас Браун вздрогнул. События этого рейса никогда не изгладятся из памяти. Он видит большие тела акул среди барахтающихся в море невольников… Явственно слышит он страшные крики мольбы и ужаса…
Весь в поту вскочил Браун с койки. В его широко открытых глазах застыло безумие. С проклятием схватили дрожащие руки бутылку. Пересохшими губами припал шкипер к горлышку, глотая спасительную жидкость. И снова воспоминания…
На Ямайку «Фортуна» пришла после трехмесячного плавания с грузом, как тогда выражались, «неважного качества» — невольники совсем ослабели и едва держались на ногах. Браун вспомнил, что капитану все же удалось хорошо продать свой товар. Восемь тысяч фунтов стерлингов чистой прибыли положил он в карман.
На Ямайке в трюм «Фортуны» погрузили сахар и черную патоку в больших деревянных бочках. Товары эти, приготовленные руками невольников из сахарного тростника, капитан рассчитывал не без прибыли продать в Бристоле.
Этот рейс решил судьбу юнги Брауна. Он жаждал теперь легкой наживы. Окружавшие его взрослые своей жестокостью и обманом воспитали из него подлеца, готового на любое дело, лишь бы оно обещало прибыль.
