Фредерик Марриет - Корабль-призрак
Капитан корабля радушно встретил Филиппа и даже выразил готовность бесплатно доставить его на родину.
Без происшествий, которые заслуживали бы нашего внимания, Филипп Вандердекен через три месяца оказался в Амстердаме.
Глава одиннадцатая
Вряд ли стоит упоминать о том, что Филипп очень торопился домой, где оставалось все, что было дорого ему на земле. Он обещал себе, что проведет несколько счастливых месяцев дома, так как считал свой обет выполненным и полагал, что его клятва не будет нарушена, если он отложит отъезд до сентября, то есть до очередного выхода флотилии в море, а до этого было еще далеко, потому что начинался только апрель. Как ни угнетала Филиппа смерть капитана Клоотса и старшего рулевого Хиллебранта, как искренне он ни сожалел о гибели несчастной команды «Тер-Шиллинга», он все же утешался мыслями, что навсегда расстался с отвратительным Шрифтеном, который наверняка погиб вместе со всеми.
Уже поздним вечером Филипп нанял во Флиссенгене лодку, чтобы добраться до своего дома в Тернёзене. Было холодно для этого времени года. Дул резкий со снегом ветер, по небу плыли тучи, окаймленные широкими белыми полосами, светила полная луна, которую временами закрывала плотная облачная завеса, но когда ее светлый диск прорывался сквозь облака, она опять сияла ослепительным блеском.
Филипп ступил на берег и, придерживая плащ, бегом пустился к дому. Его сердце бешено колотилось. Окно в гостиной на первом этаже было раскрыто, и в нем была видна женская фигура. Пройдя через мостик, Филипп направился к окну.
Амина стояла у окна, увлеченная созерцанием небосвода, вызывавшего в ней особое благоговение, и была так занята своими мыслями, что не заметила появления мужа. Не доходя нескольких шагов до окна, Филипп остановился. И тут он пожалел, что оказался у окна, а не у двери, подумав, что его неожиданное появление может напугать жену, поскольку вспомнил ее просьбу: «…если смерть настигнет тебя и тебе будет позволено, посети меня, как твой несчастный отец посетил в свое время твою мать!»
Пока Филипп размышлял, Амина заметила его. Она едва могла различить фигуру мужа, поскольку в тот момент луна скрылась за плотным облаком, и решила, что видит призрак, ведь Филипп должен был возвратиться только в конце года. Вздрогнув, она откинула со лба волосы, и ее взгляд застыл на остановившемся под окном муже.
— Это я, Амина! — пылко воскликнул Филипп. — Не бойся!
— А я и не боюсь, — отвечала она, прижимая руку к сердцу. — Теперь все уже позади. Дух моего любимого мужа, я благодарна тебе! Добро пожаловать, Филипп, поскольку я рада встрече с тобой, даже мертвым!
При этом Амина чуть отошла от окна, как бы приглашая его в комнату.
«Боже милостивый! Она принимает меня за мертвого!» — подумал Филипп.
Так и не решив, как разубедить жену, он воспользовался окном, чтобы попасть в дом, усилив тем самым убеждение Амины, присевшей на кушетку и смотревшей на него немигающим взглядом, что перед ней призрак.
— Так рано… и так скоро! — запинаясь, пролепетала она. — О, Боже, Боже! Твоя воля исполнилась! Но как тяжело вынести все это, Филипп! О, мой Филипп! Я чувствую, что скоро последую за тобой!
Услышав эти слова, Филипп страшно испугался, что, увидав его живым, Амина лишится чувств, и поэтому попытался заговорить с ней спокойно.
— Послушай меня, дорогая Амина! — начал он. — Хотя я и появился неожиданно и в неподходящий момент, но я жив! Обними меня и убедись, что твой Филипп не призрак!
Амина пронзительно вскрикнула.
— Во мне течет настоящая кровь! Это я — нежно любящий тебя твой супруг! — продолжал Филипп, обнимая и прижимая к себе жену.
Амина выскользнула из его объятий и залилась слезами, облегчая свою исстрадавшуюся душу. Филипп опустился на колени, не выпуская ее из объятий.
— Благословенный Боже, я благодарна тебе! — произнесла Амина наконец и, повернувшись к мужу, продолжала: — Я подумала, Филипп, что это твой дух явился ко мне. О, как я была рада видеть даже его!
Она, плача, склонила голову к нему на плечо.
— Ты можешь выслушать меня? — спросил Филипп после минутной паузы.
— Могу, могу! Говори, говори же, мой единственный, — отвечала Амина.
Филипп вкратце рассказал ей обо всем, что с ним произошло, и был вознагражден нежными ласками своей растроганной супруги за все перенесенные лишения.
— Как поживает твой отец, Амина? — поинтересовался тестем Филипп.
— С ним все в порядке, — отвечала Амина, — но о нем мы лучше поговорим завтра.
На следующее утро, проснувшись и вглядываясь в дорогие черты еще спящей жены, Филипп подумал: «Поистине, Бог милостив и милосерден. Я чувствую, что блаженство мое пока продолжается, но это счастье связано с исполнением моего долга, и я буду строго наказан, если забуду о священной клятве. Несмотря на опасности, я посвящу всю жизнь исполнению долга и доверюсь милости Всевышнего, который когда-нибудь вознаградит меня и в этом мире, и на том свете. Но разве я уже не вознагражден за все, что пережил?»
Поцелуем он разбудил жену. Ее темные глаза засветились навстречу ему любовью и радостью.
Прежде чем Филипп покинул спальню, он снова справился о минхере Путсе.
— Отец доставил мне немало хлопот, — отвечала Амина. — Я была вынуждена запирать гостиную, когда уходила оттуда, потому что несколько раз заставала его при попытках открыть шкафы. Его жадность к золоту ненасытна, он только и мечтает о богатстве! Он доставил мне много страданий, утверждая, что я тебя никогда больше не увижу. Однажды он потребовал, чтобы я отдала ему все твои деньги. В то же время он меня побаивается, но еще больше страшится твоего возвращения.
— А как его здоровье? — спросил Филипп.
— Он не болеет, хотя заметно сдал, — отвечала Амина. — Он напоминает тлеющий костер, который иногда вспыхивает, чтобы снова угаснуть. Временами он похож на ребенка, но потом опять становится серьезным и строит планы, будто все еще полон юношеских сил. О, каким жестоким проклятием должна быть жадность к земным благам! Я знаю, что это нехорошо, Филипп, но я, признаться, опасаюсь: вдруг этот старый человек, стоящий у края могилы, в которую он ничего с собой взять не сможет, пожертвует твоей, да и моей, жизнью, если это поможет ему добраться до твоего богатства! Я же готова отдать жизнь только за один-единственный твой поцелуй!
— Ну что ты, Амина! Неужели за время моего отсутствия твой отец дал повод для таких ужасных подозрений?
— Я не решаюсь высказать всего, что думаю, — продолжала Амина, — а тем более свои предположения. Между тем я тщательно слежу за отцом. Но не будем больше говорить о нем, ты скоро сам все увидишь. Не ожидай от него радушного приема, а если он и будет оказан, не верь, что это от чистого сердца! Я не хочу сообщать ему о твоем возвращении, так как мне хочется посмотреть, какое впечатление произведет на него твое появление.
