Патрик О'Брайан - Остров отчаяния
— Да не беспокойтесь, прошу вас, — выкрикивал он, проходя мимо рядов жующих физиономий, то дружелюбных, то ошеломленных. Он пребывал в мрачных размышлениях, сравнивая миссис Уоган с Дианой Вильерс, и только знакомое лицо вырвало его из этих размышлений — большое, красное, улыбающееся лицо Баррета Бондена, старшины шлюпки Джека Обри, что стоял, покачиваясь в такт движениям судна, держа в руке небольшую ложку.
— Баррет Бонден, что это у тебя? Да сядьте же вы все уже, во имя Господа!
Артель, восемь здоровенных матросов с «поросячьими хвостами» чуть не до пояса и девятый — хилый, штатского вида, дружно опустилась за стол.
— Так это, сэр, кормим Хирепата. Том Дэвис растолок сухарь в бачке, а Джо Плайс смешал его в другом с соком, ну, и я кормлю его маленькой ложечкой, очень маленькой, как вы и велели, Ваша Честь. Киллик принес серебряную чайную ложечку из каюты.
Стивен посмотрел в первый бачок, где обнаружил чуть не фунт растолченных сухарей, и во второй, с еще большим количеством кашицы. Потом посмотрел на Хирепата (которого едва можно было узнать в робе ревизора), чьи глаза с болезненной алчностью следили за ложкой.
— Ладно. Если вы дадите ему третью часть того, что в бачке, а остаток скормите за пять приемов, по одному, скажем, каждые восемь склянок, то вы скорее сделаете из него моряка, чем покойника. На будущее: не так важен размер ложки, как общее количество и консистенция каши.
В капитанской каюте он обнаружил капитана «Леопарда» посреди кучи бумаг. Было ясно, что ему есть о чем подумать, но Стивен собирался подкинуть ему предметов для размышления — как только Джек закончит со счетами от ревизора. А пока Стивен погрузился в размышления, сравнивая Диану Вильерс с миссис Уоган. У обеих темные волосы и голубые глаза, обе примерно одного возраста, но миссис Уоган на добрых два дюйма ниже, те самые два дюйма, что отличают женщину высокую от женщины среднего роста.
Нос, как у Клеопатры. Но, кроме прочего, миссис Уоган была напрочь лишена той невыразимой грациозности, что переполняла восторгом сердце Стивена всякий раз, как Диана проходила по комнате. Что до лица, вряд ли честно было бы сравнивать их после того, через что недавно прошла миссис Уоган. Но, несмотря на желтизну и отсутствие румянца, в нем была привлекательность, явная привлекательность, которая бросалась в глаза и заставляла даже случайного встречного желать сблизиться с этой женщиной. Однако, по размышлении, Стивен решил, что ее лицо выдает некоторую легкомысленность. Выражение решительное, но, несмотря на ее статус опасной преступницы, мягкое, незлое, даже наивное. Чувствительная натура, должно быть. Если Диана — тигр, то это — леопард. «Легкая фигура», пробормотал он, вспоминая виденных им леопардов, отнюдь не замеченных в мягкости и наивности. «Поменьше, меньший масштаб».
— Ну вот, мистер Бентон, — проворчал Джек, — с брасами и топенантами разобрались. И, как только ревизор собрал свои книги и вышел, обратился к доктору:
— Стивен, я в твоем распоряжении.
— Тогда склони свой разум к проблемам моих заключенных. Моих, потому что я теперь отвечаю за их здоровье, а оно, по правде сказать, то еще.
— Да, да. Мы с Пуллингсом уже говорили об этом. Повесим в форпике гамаки, никакой гнилой соломы. Люди будут выводиться на прогулку на баке — по дюжине за раз, днем и в первую «собачью» вахту. Виндзейль поставим еще до захода солнца, а, когда вы с капелланом поговорите с ними, решим: кого можно освободить от кандалов. А для физических упражнений их можно будет ставить к помпам.
— Миссис Уоган тоже к помпам поставишь? Как врач я могу тебе сказать, что долго в сырой, зловонной и темной кладовой она не выдержит. Ей тоже нужен воздух.
— Ладно, твоя взяла, Стивен. Ну, и что нам с ней делать? Я нашел запись в бумагах суперинтенданта: ей позволено все, что не идет вразрез с безопасностью и должным порядком. То есть, собственная служанка, отдельные припасы в количестве полутора тонн. Но ни слова о прогулках.
— А каков обычный порядок на транспортах, если в Ботани-бей везут привилегированного заключенного?
— Не знаю. Я спрашивал надзирателей: но это же просто полудурки, сучьи болваны. Смогли мне только сказать про Баррингтона, карманника, помнишь? Ему было позволено столоваться с боцманами. Но это же ни к селу, ни к городу: он был просто шпана, а миссис Уоган — настоящая дама. Кстати, Стивен, ты не заметил ее потрясающего сходства с Дианой?
— Нет, сэр, — отрезал Стивен. Наступила неловка пауза, в продолжении которой Джек успел пожалеть, что упомянул имя, возможно, причинило боль другу. «Опять занесло к подветренному берегу, Джек», — подумал он, одновременно задаваясь вопросом: с чего бы Стивен стал таким чертовски раздражительным в последние дни.
— Пригласить ее на квартердек я не могу, — вернулся он к теме разговора. — Это совершенно невозможно, к тому же, она осужденная. Да еще опасная женщина, говорят: крушила всех направо и налево, когда ее брали.
— Конечно, тебе бы не хотелось приближаться к злодейке, хотя этот случай исключительный, был бы тут капеллан — он бы подтвердил. И ты совершенно прав, говоря об опасности, тут я полностью тебя поддерживаю. Несомненно, она ходит с парой пистолетов в кармане. Но, однако, позволю предположить, что она могла бы гулять на шкафуте в установленное время, а иногда, в хорошую погоду — на полуюте. Конечно, чтобы достичь полуюта, ей придется пересечь святой квартердек, но твои естественные опасения (не скажешь же про тебя «робость») вполне можно избыть заряженной картечью карронадой, наведенной на источник опасности. Ничего невозможного, как мне кажется.
Джеку было известно, с какой страстью Стивен защищает своих пациентов, особенно не имеющих отношения к морю, стоит им попасть ему в руки. Добавить сюда столь разительное сходство двух женщин, которое, видимо, и вызвало неадекватную резкость (Стивен говорил отнюдь не с улыбкой, напротив, в голосе его звучали злые нотки). Поэтому Джек сдержал рвущуюся наружу отповедь (что было нелегко, долготерпение и сдержанность к достоинствам Джека Обри не относились), что Стивену не худо бы попридержать язык. Он лишь сухо ответил:
— Я подумаю об этом.
К счастью, барабан забил «Старый английский ростбиф», призывая доктора Мэтьюрина на обед в кают-компанию.
На «Леопарде» была великолепная просторная кают-компания, где хватало места и офицерам, и их гостям, которых они любили приглашать с истинно флотским хлебосольством. Длинное помещение заканчивалось кормовым окном во всю ширину, а выглядело еще длиннее благодаря двенадцатифутовому столу посередине. С обеих сторон располагались лейтенантские каюты, а переборки украшали прихотливо развешенные многочисленные абордажные пики, сабли, пистолеты, томагавки и кортики. Сегодня, чуть не впервые с начала плавания, в кают-компании собрался почти весь офицерский состав — тяжелое путешествие по каналу и через Бискайский залив не позволяло собираться за столом более, чем полудюжине человек одновременно.
