Виктор Рябинин - Каждый умирает в своем отсеке
– Все идет к тому, что и в нашей ситуации, как после аварии на К-219, справедливой и объективной оценки случившегося не будет, – мрачно подумал Андрей. – Как правило, комиссии по выяснению причин аварий и катастроф поручают возглавлять тем, кто сам либо никогда не служил на подводной лодке, а стало быть, в нашем деле профан, либо человеку, готовому по первому властному «свистку» сверху выдать нужный результат. Впрочем, поживем – увидим. Недаром говорят, что лучший и самый испытанный лекарь – время. А этого добра у меня теперь навалом. За апельсиново-коньячными набегами сослуживцев и просто друзей, пресным больничным бытом и неспешно-степенными разговорами «сопалатников» его действительно оставалось вдоволь. Тем более что выпадали бессонные ночи – от затухающей боли, тягостных мыслей о хрупкости жизни и невосполнимости потерь… Тогда и вспоминалось, и размышлялось, и анализировалось прошлое – наверное, потому, что остро доходило: жив!
В обрывках воспоминаний мелькала иногда и бывшая жена. Становилось грустно. Не от второпях и с позором оступившейся любви: ее-то как раз – теперь Андрей знал точно – и не было. А были – страсть, буйство хмельной молодости, просто житейская потребность в своей женщине на берегу и ожидание от нее доброты и уюта. Которых, увы, так и не дождался. Винить Ирину не хотелось – в конце концов, женитьба – не аврал или аварийная тревога. С мужской прямотой, помноженной на представление о чести, он вынес приговор: предательство. И будто задраил люк в памяти. В то же время в душе Андрея, он чувствовал, проклевывается еще робкое, но уже желание женского тепла.
Да и госпитальный режим после напряженной и изнурительной службы в подплаве казался чем-то вроде дополнительного отпуска. К тому же медсестра Леночка все активнее оказывала ему знаки внимания. В очередной раз, наблюдая, как она ласково и игриво беседует с Андреем, а затем после очередного укола заботливо интересуется, не было ли больно, летчик Кащеев аж подпрыгивал на своей койке и демонстративно жестикулировал, мол, давай, не стесняйся. Когда девушка уходила, летчик принимался бурно высказываться:
– Бляха муха, ты вроде бы моряк, да еще и подводник, а иногда ведешь себя, Андрюха, как старая трофейная лошадь. Ленка на тебя глаз положила – факт, а ты ни рыба ни мясо, прямо как вареный. Возьми ее за руку, загляни в глаза, скажи какой-нибудь комплимент. А ты все бубнишь: «Спасибо да спасибо, что вы мне всю задницу искололи, а она не болит!»
Андрей и сам понимал, что он нравится симпатичной Леночке, но решился на ответный шаг не сразу. Однажды вечером, когда Леночка дежурила, он зашел в процедурный кабинет, где обычно находились медсестры, и по глазам молодой женщины понял, что та искренне обрадовалась его появлению.
– Ой, Андрей Евгеньевич, никак не ожидала вас увидеть. Я к вам в палату часто прихожу, а вы сюда в первый раз. Я очень рада…
Поговорили о всякой всячине, и Андрей ушел. После этого каждое дежурство Леночки он теперь с радостью заходил в процедурный кабинет. Постепенно их беседы становились все откровеннее. Андрей узнал, что Лена родом из Севастополя, закончила медицинское училище и вышла замуж за выпускника школы-техникума ВМФ мичмана Насырова. Мужа направили служить на Северный флот, так молодая крымчанка оказалась в Заполярье. Когда распалась великая страна и ушлые политики принялись делить не только богатое наследство СССР, но и армии и флоты, муж срочно засобирался в Украину.
– Ты не понимаешь, – объяснял он жене – Сейчас самое время все изменить и добиться того, чего только пожелаешь: хорошей должности, квартиры, денег… Говорят, там сейчас, если примешь присягу, все это дают, лишь бы только служил новой стране.
– Но ты же даже языка не знаешь. Сам-то родом из Забайкалья, какой из тебя хохол? Как будешь балакать на «ридной мове»? – возражала женщина.
– Научусь, возьмем фамилию матери. Она в девичестве была Петренко. Поехали, не пропадем!
Но Леночка не согласилась, и муж укатил один. Вскоре она узнала, что новоиспеченный защитник «самостийной» Украины устроился на хлебную должность – начальником продовольственных складов, получил квартиру и даже живет в гражданском браке с тамошней женщиной.
– Я тогда решила: значит, это судьба и так должно быть. Детей у нас не было, поэтому и горевать не о чем. Понимаете, не могу я так. Конечно, дело не мое, но если мужчина мечется – сегодня Союзу служит, а завтра еще кому-нибудь, – значит, он ненадежный человек. Предаст в любую трудную минуту…
Андрей слушал симпатичную молодую медсестричку и ловил себя на мысли, что относится к перебежчикам точно так же. Учебная группа, в которой он когда-то занимался в училище, была интернациональной. После 91-го года многие его одноклассники круто поменяли свою судьбу и жизненные приоритеты. Некоторых из них Андрей понимал и, беря во внимание желание коллег служить на родине, не осуждал. К примеру, Кыяс Рустамов подался на азербайджанский Каспий, Янис Карлиньш – в военно-морские силы Латвии, Сосо Гаридзе сейчас командует дивизионом сторожевых кораблей в грузинском Поти. С этими ребятами все понятно, и порицания быть не может. Но Андрей никак не мог понять, почему в украинском флоте остались служить Вовка Ульянов, Саня Суворов и Мишаня Иванов. В России, напротив, оказались украинцы Ваня Тихоненко, Серега Данченко и Толик Деревянко. Словом, чехарда какая-то! Иначе не назовешь.
Возмущала и позиция некоторых знакомых офицеров, которые после того же 1991-го вмиг усердно принялись злобно охаивать то, чему раньше преклонялись. Один из таких перевертышей однажды даже заявил Андрею, мол, он «прозрел и изменил свои убеждения». По поводу неожиданных и массовых «прозрений» проныр-карьеристов у Андрея сложилось свое собственное мнение, которое он хоть и не навязывал никому, но считал верным. Суть его такова: любой человек на протяжении жизни под воздействием тех либо иных событий может изменить свои убеждения, но только с одной оговоркой. Если ты меняешь убеждения во вред собственному устоявшемуся образу жизни, то это и есть прозрение, если во благо, то это называется элементарным шкурничеством.
* * *Быстротечное заполярное лето незаметно подошло к своему экватору. Заканчивался июль, а это значит, что приближался День Военно-морского флота, который традиционно отмечают в последнее воскресенье этого летнего месяца. Накануне Леночка сообщила, что искренне хочет поздравить Андрея с праздником и потому готовит ему сюрприз.
– Какой? – автоматически вырвалось у него.
