Рафаэль Сабатини - Морской Ястреб. Одураченный Фортуной. Венецианская маска (сборник)
Его проницательные глаза глядели на Марк-Антуана с вызовом. Но тот не стал возражать и, глядя на посла с подчеркнутым вниманием, ждал объяснений. Посол продолжил:
– Тут есть письма от Бонапарта. Вам надо ознакомиться с ними. Мантуя вот-вот капитулирует. Когда это произойдет, обстановка кардинально изменится.
Марк-Антуан пробежал глазами письма. Они были лаконичны и конкретны, как все послания Бонапарта.
– А как там с новой австрийской армией под командованием Альвинци?[231] – спросил он.
– Вы же видите, что он пишет. В Венеции преувеличивают силы Альвинци. Бонапарт разделается с ним с такой же легкостью, с какой справился с Вурмзером до него и с Больё до Вурмзера. Единственное, что могло бы представлять для нас реальную угрозу, – это объединение вооружившейся Венеции с Австрией. Англичане мечтают об этом. Но в Венеции правит бесхребетный Манин, этого можно не опасаться. Так что пускай Вендрамин сколько угодно ратует за вооруженный нейтралитет, а сенат идет у него на поводу.
Марк-Антуан с горечью подумал о злой иронии судьбы: все усилия Вендрамина, делавшие его в глазах графа Пиццамано крупным политическим лидером и спасителем отечества, теперь приветствовались врагами Венеции, так как делали ее уязвимой.
Лаллеман прервал его размышления вопросом:
– Но вы говорили об угрозе вашей жизни. В чем там дело?
– Я рад, что это вас интересует. – Он рассказал послу о своей дуэли с Вендрамином и последовавшем за нею приключением прошлой ночью.
Лаллеман пришел в негодование, вызванное не только политическими мотивами. За прошедшее после инцидента с Терци время отношение посла к лже-Лебелю существенно потеплело.
– Что я, по-вашему, должен сделать? Как мне защитить вас?
– Ваше положение не позволяет вам мне помочь. Мне придется принять меры самостоятельно. – Отвечая на немой вопрос в глазах собеседника, он пояснил: – Я хочу одолжить у вас денег, чтобы связать руки Вендрамину.
Лаллеман сразу оценил его замысел.
– Хитро́, черт побери! Но тут можно нарваться на неприятности.
– Моя смерть будет для меня еще большей неприятностью. Проявите чуточку человеколюбия, Лаллеман.
– Дорогой мой! – Лаллеман вскочил на ноги. – Неужели вы думаете, что я настолько бессердечен? – Его тревога за судьбу старины Лебеля была вполне искренней, и он даже высказал предположение, что ему, возможно, лучше уехать из Венеции.
Марк-Антуан выразил негодование. Неужели Лаллеман полагает, что он способен бежать от опасности? А что касается его задач в Венеции, то он еще и не приступал к ним по-настоящему. Его черед придет, когда создастся критическое положение.
– И в любом случае, как я могу уехать, пока меня не отзовут? – Он взял свою треуголку, лежавшую на столе Лаллемана. – Я не вижу иного выхода, кроме того, о котором я сказал. И я сделаю это.
Гондола доставила его в район Сан-Феличе, где в особняке на одноименном канале проживал Вендрамин. Дома́ в Сан-Барнабо, отданные правительством в распоряжение представителей обедневших родов, ему не подходили. Он занимал второй этаж прекрасного дворца, живя роскошно, что было загадкой для тех, кто знал о его доходах.
Дверь открыл пожилой слуга в неприхотливой ливрее, с подозрением уставившийся на посетителя.
– Мессер Леонардо Вендрамин здесь проживает?
– Да. Что вам угодно? – спросил слуга на диалекте.
– Мне надо поговорить с ним.
По-прежнему загораживая вход, слуга обернулся и крикнул:
– Синьор Леонардо, тут какой-то человек спрашивает вас.
Открылась одна из внутренних дверей, и появился высокий человек в алом парчовом халате и шлепанцах, голова его была обмотана платком. Пустой правый рукав халата свободно свисал.
Он приблизился, вглядываясь в пришедшего. Когда он увидел, что это Марк-Антуан, лицо его побагровело.
– Что вам надо? Зачем вы сюда явились? – спросил он резко и гневно.
Марк-Антуан сделал шаг вперед и прижал дверь ногой, чтобы ее не захлопнули перед его носом.
– Мне надо поговорить с вами, Вендрамин. Это срочно и очень важно – для вас. – Он говорил тоном господина, обращающегося к нерадивому лакею, и придал своему лицу соответствующее выражение.
– Мы можем поговорить в каком-нибудь другом месте. Я не принимаю…
– Да, я понимаю. – Марк-Антуан посмотрел жестким взглядом на неприветливого слугу. – Но меня вы примете.
Секунду-другую Вендрамин стоял, глядя на него со злостью. Затем он сдался:
– Ну заходите, раз вы настаиваете. Пропустите его, Лу́ка.
Марк-Антуан вошел в коридор. Вендрамин указал левой рукой на дверь, из-за которой появился:
– Сюда, если не возражаете.
Довольно просторная гостиная не отличалась ни особым шиком, ни убожеством и была меблирована не без претензии. Одну из стен покрывали гобелены, мебель была отделана позолотой.
Вендрамин остался стоять спиной к закрытой двери. Марк-Антуан повернулся к нему, одной рукой в перчатке прижимая к себе шляпу, другой слегка опираясь на трость с золотым набалдашником.
– Вряд ли вы рады видеть меня, – проговорил он, пародируя учтивость.
– Что вам нужно, месье англичанин?
– Я хочу прежде всего сказать, что предпринятые вами шаги могли бы иметь для вас самые серьезные последствия, если бы я был не в состоянии нанести вам этот визит. Вы слышали, конечно, что сегодня утром вашего друга выловили из канала близ Сан-Моизе. Вы понимаете, каким образом он попал туда. Надеюсь, вы хоть в какой-то степени чувствуете свою ответственность за безвременную кончину этого бедняги.
– Не понимаю, о чем вы говорите.
– Я хочу посоветовать вам, мессер Леонардо, в следующий раз посылать с подобным заданием четырех подручных. Двух, похоже, недостаточно.
– Обязательно так и сделаю, дорогой месье Мелвилл, – едко улыбнулся Вендрамин.
– Я вижу, мы понимаем друг друга.
– Я тоже хочу дать вам совет. Уезжайте из Венеции, пока вы в состоянии сделать это. Здешний воздух не очень полезен для слишком пронырливых иностранцев.
– Я тронут вашей заботой. Но со здоровьем у меня все в порядке, уверяю вас.
– Не исключено, что так будет недолго.
– Я все же рискну остаться. А ваше собственное здоровье вас не беспокоит? Вы не думали о том, как быстро может инквизиция вынести приговор и привести его в исполнение, если она узнает, что за последние полгода вы получили пять или шесть тысяч дукатов от французского посольства?
Вендрамин побелел и сделал шаг вперед:
– Что за ложь? Это гнусная ложь, слышите?
– Ну, если ложь, то вам, конечно, не о чем беспокоиться.
– Я не получил ни одного цехина во французском посольстве!
– В самом посольстве, может быть, и не получали. Но существуют чеки, выданные посольством, подписанные вами и оплаченные банком Виванти. Попробуйте объяснить инквизиторам, каким образом вы получили эти французские деньги. Как вы убедите их, что это не плата за то, в чем вас непременно заподозрят?
