Герман Мелвилл - Энкантадас, или Очарованные острова
Примечание: тем, кто, вполне возможно, будет предрасположен сомневаться в вероятности существования личности, описанной выше, можно рекомендовать для прочтения второй том «Путешествия в Тихий океан» Портера. Там они найдут много фраз, которые ради удобства и быстроты изложения были целиком перенесены в это повествование. Основное различие между обоими отчетами — за исключением нескольких попутных размышлений — состоит в том, что настоящий автор дополнил факты, освещенные Портером, некоторыми сведениями, собранными в Тихом океане из достоверных источников. Там, где они противоречат друг другу, автор, естественно, отдавал предпочтение собственному мнению. Так, например, своей властью он поселяет Оберлуса на остров Худе, Портер-на Чарльза. Письмо, найденное в хижине, тоже несколько противоречиво. На Энкантадас автор узнал, что оно содержало не только определенные свидетельства о знании Оберлусом эпистолярного стиля, но и было насыщено примерами беспардонной сатиры самого странного свойства, что не совсем видно из версии, представленной Портером. Соответственно, я несколько изменил текст письма, чтобы как-то приспособить содержание к характеру его автора.
НАБРОСОК ДЕСЯТЫЙ. Беглецы, заблудшие, отшельники, могильные камни и т. п
Вокруг корявые колоды и пеньки,
Не знавшие ни листьев, ни плодов.
Здесь в крепкие объятия пеньки
Попало множество отчаянных голов.
Развалины хижины Оберлуса и по сей день украшают вход в лавовую долину. Путешественники, которые ныне бродят по другим островам архипелага, иногда натыкаются на подобные же заброшенные обиталища, предоставленные теперь ящерицам и черепахам. Едва ли какому-нибудь иному уголку земного шара доводилось давать приют такому количеству отщепенцев. Причины этого понятны. Острова расположены в отдаленных водах. А корабли, изредка их посещающие, в основном занимаются китобойным промыслом либо совершают длительные плавания; и то и другое слишком далеко и надолго выводит их из сферы действия проницательного и злопамятного закона. Натуры некоторых командиров и их подчиненных таковы, что иногда в несчастливых обстоятельствах между ними обязательно происходят разногласия и возникает неудовлетворенность друг другом. Угрюмая ненависть к судну-тирану временами так овладевает матросом, что он с радостью готов променять его на остров, где жизнь, хотя и отравленная каким-нибудь неутомимым сирокко или пронизывающим бризом, все же сулит надежное убежище в лабиринтах утробы островов, недосягаемой для преследователей. Улизнуть с судна в портах Перу или Чили, даже самых маленьких и задрипанных, означает подвергнуть себя риску оказаться арестованным, не говоря уже о ягуарах сельвы. Обещанная награда в каких-нибудь пять песо немедленно поднимет на ноги с полсотни подлых испанцев, которые, вооружившись своими длинными ножами, станут с неутомимым рвением денно и нощно рыскать по окрестным лесам, каждый надеясь овладеть желанной добычей. В общем-то не менее трудно уйти от погони и на островах Полинезии. Там, где оставила следы цивилизация, беглецы встречают те же трудности, что и в перуанских портах, потому что туземцы оказываются такими же кровожадными и падкими до ножей и погони, как и испанцы. В то же время благодаря дурной репутации, которой пользуются европейцы у аборигенов, дезертирство и попытка остаться среди полинезийцев оставляют очень слабую надежду на успех такого предприятия. Потомуто Энкантадас и превратились в место добровольного изгнания всякого рода беглецов, и многие из них вскоре пришли к печальному выводу, что сам факт освобождения от тирании еще не обеспечивает полной безопасности и тем более безоблачной жизни.
Кроме того, нередко случалось так, что человек оставался на островах благодаря всевозможным неожиданностям, связанным с охотой на черепах. Тру дно доступность внутренних районов, покрытых непроходимыми чащами, едва поддается описанию… Зной и духота вызывают невыносимую жажду, но, чтобы утолить ее, вы не найдете в окрестностях ни единого журчащего ручейка. Горе тому, кто заблудится на Энкантадас, — несколько часов, проведенных под палящими лучами экваториального солнца, доводят человека до состояния полнейшего изнеможения. Протяженность почти всех островов такова, что на розыски пропавшего могут уйти недели. День, от силы два ожидает нетерпеливый капитан. Затем, поскольку человек не объявляется, на берегу устанавливают шест с письмом, выражающим сожаление. К шесту привязывают пару бочонков — один с сухарями, другой с водой, и судно продолжает свой путь.
Известно немало случаев, когда посещение островов давало возможность некоторым бесчеловечным капитанам безнаказанно отомстить матросам, умудрившимся во время плавания нанести чувствительные удары их капризному самолюбию. Выброшенные на берег, на раскаленный мергель, такие моряки неминуемо гибли, если только не проявляли исключительной настойчивости в поисках нескольких драгоценных капель влаги, просочившихся сквозь камни или застоявшихся в скальных выбоинах.
Я знавал человека, который заблудился на острове Нарборо и был доведен жаждой до такого состояния, что в конце концов спас свою жизнь, взяв взамен жизнь другого существа. На берег выполз большой сивуч. Мой знакомый бросился на него, ударил его в шею ножом, а затем, припав к трепещущему телу, жадными глотками напился из свежей раны. Сердце умирающего животного, сокращаясь, последними толчками влило жизнь в страждущего.
Другой моряк, выброшенный в шлюпке на совершенно стерильный остров, вообще не посещаемый судами из-за многочисленных мелей, окружающих его, откуда не видны даже другие острова архипелага, сообразил, что оставаться на месте — смерти подобно и ничего страшнее смерти не ожидает его, если он попытается спастись. Убив двух тюленей и содрав с них кожу, он соорудил что-то вроде поплавка, с помощью которого перебрался на остров Чарльза и там присоединился к республике.
Люди, не обладающие мужеством, необходимым для подобных отчаянных предприятий, находят выход из положения в поисках любых источников пресной воды, какими бы случайными и скудными они ни оказались. Затем строят жилище, ловят птиц и черепах и во всех отношениях приготавливаются к жизни отшельника, пока приливы, время либо проходящее судно не снимут их с мели.
На дне ущелий многих островов можно найти небольшие грубо сработанные углубления в камнях, частично заполненные истлевшим мусором, сгнившей зеленью и поросшие буйной растительностью. Иногда их дно слегка смочено влагой. При более пристальном рассмотрении поблизости можно найти остатки самодельных инструментов, предназначенных для углубления впадин. Этими инструментами пользовались бедняги-отшельники либо куда более несчастные беглецы. Эти крохотные резервуары изготовлялись в местах, где можно было рассчитывать на выпадение нескольких капель росы из трещин наверху.
