Александр Пунченок - Пассажир дальнего плавания
Каюта капитана была полна невиданных чудес. Яшка никогда в жизни не был в музее, но слышал, что есть такие дома, где собирают всякие красивые и редкие вещи. А теперь он увидел сам…
И верно, капитанская каюта походила на музей. Здесь были собраны не иначе как со всего света самые интересные предметы.
На стенке против двери разместились какие-то морские приборы. Одни в блестящих футлярах, другие в деревянных, а на них сколько было цифр и стрелок! С такими приборами не пропадешь, наверняка угадаешь всё, что захочешь.
На другой стене висело оружие. Копья, стрелы, огромные пистолеты с узорами на стволах, дубинки с шипами, чтобы крепче попадало, изогнутые сабли, ножи и еще множество предметов, о которых он, Яшка, не знал даже понаслышке.
А в углу на шкафу стоял настоящий маленький корабль, весь одетый парусами. Когда-то давно Яшке попалась книга, в которой был нарисован такой парусник под названием «баркентина». На том корабле каждый парус имел свое имя. Ну-ка, сколько их! Но Яшка почти все выучил. Вот этот треугольный спереди называется бом-кливер[20]. Смешное название! А этот, большой, на корме — бизань[21]. Но есть и трудные названия: крюйс-стень-стаксель[22]. Надо же придумать!
На другом шкафу под стеклянным колпаком красовался пароход «Большевик», почти всамделишный, только маленький. Вон мачты с грузовыми стрелами[23]. Вон знакомый катер. А тут иллюминаторы капитанской каюты. Интересно, что там в ней в этот миг делалось? Может, также стоял маленький Яшка…
Он с замершим сердцем приблизился к модели парохода. Боялся шелохнуться. Вдруг только привиделась ему?
— Нравится модель? — спросил Александр Петрович и впервые за всё время знакомства с Яшкой улыбнулся…
Если бы Яшка мог читать в глазах чужие мысли, то сейчас он наверняка пожалел бы старого капитана.
Каким бы там ни был Александр Петрович «морским волком», как бы ни привык он к долгим плаваниям, сколько бы ни командовал своими штурманами и матросами, — всё равно по настоящим мальчишкам он тосковал, по мальчишкам, которым всё надо знать, которые суют свой нос всюду, которые порой приносят большие и маленькие огорчения, а то и вовсе ввергают взрослых в уныние. Без них, без этих мальчишек, да и без девчонок, особенно тоскливо бывает в море, вдалеке от берега, от дома, от семьи. А у капитана вообще никакой семьи не было. Уж так сложилась его жизнь. И вот сейчас, в редкую для себя свободную минуту, нарядился он специально для Яшки, чтобы парень поглядел и позавидовал, чтобы захотелось Яшке в будущем выучиться на капитана дальнего плавания.
Вон какие мысли затаил Александр Петрович, улыбаясь. И Яшку капитанская улыбка удивила не меньше, чем золотая отделка мундира и фуражка.
— Так, нравится модель?
Яшка разинул рот и, в знак согласия, мотнул головой.
— Отлично, — капитан с удовольствием потер руки, — великолепно, присаживайся.
Яшке показалось, будто в мире произошло что-то необъяснимое.
Перед ним стоял совсем другой капитан, — подменили его, что ли? Нет, это был самый настоящий Александр Петрович.
Понемногу Яшка стал приходить в себя.
— Что же ты! Садись, — снова предложил Александр Петрович. — Как тебе нравится у нас?
— Хорошо. — Яшка всё-таки робел и не знал, куда девать шапку, куда сесть самому. Он видел разложенные на столе карты, и ему очень захотелось поглядеть на них.
Как раз к ним капитан и придвинул кресло.
— Садись сюда.
Яшка сел.
— Ты, что же, потомственный помор? — спросил Александр Петрович.
— Какой это потомственный?
— А такой, что и отец твой, и дед, и прадеды — все были поморами.
— Сказывали.
— И ты пойдешь промышлять зверя?
— Пойду.
— Похвально.
Яшка никак не мог приладиться к разговору, чтобы самому спрашивать.
— Вы, небось, по этим плаваете? — наконец решился он и показал на карты.
— И по этим и по другим, — с охотой объяснил Александр Петрович.
Яшка чуточку посмелел. Лиха беда — начало, как говаривала его бабушка.
— А куда вы по ним дальше поплывете?
— Отсюда не видать, — капитан улыбнулся, вытащил из стопки карту с названием «Карское море» и разгладил ее, — а по карте смотри сюда.
Яшка глянул на карту и сразу увидел на ней непорядки. Кто-то исписал карту в нескольких местах красными чернилами.
— Куда годится, — заметил Яшка, — перепачкали.
Он не мог терпеть беспорядков. Карта была новая, на толстой бумаге.
Как видно, яшкино замечание понравилось капитану.
— Резонно, сразу видать, — правильный глаз. Только это не напачкано, а исправлено, — он погрузился в кресло удобней. — Видишь ли, карта отпечатана несколько лет тому назад, но за это время многое на море изменилось, открыли немало нового. Вот мы и отмечаем всё на карте.
— А вам, что, пишут про это? — недоверчиво хмыкнул Яшка.
— Пишут. Специально печатают и рассылают всем такие книжки — «Извещения мореплавателям», чтобы моряки знали, где что делается, что изменилось на море.
— Правильно, — заключил Яшка. Ему тоже понравились капитанские объяснения. Хорошо старик знал всё, точно. Надо было побольше у него расспросить. — Это что же? — Яшка ткнул пальцем в одно название на карте. — Для баловства напечатано: «Остров Кузькин», или мальчишка был такой Кузька?
Александр Петрович погладил ладонью по острову, словно был он для него чем-то заветным, потом откинулся в кресле и сложил руки на коленях. Так приготавливаются рассказывать длинную историю.
— Что ж, — начал он, — это тебе полезно знать. Мореход Кузьма был твоим земляком.
И капитан рассказал, почему остров назывался таким не очень серьезным именем.
— В царствование Екатерины Второй в Архангельске жил богатый купец Лобанов. Он, по совету мезенского морехода Рахманина, решил построить на Енисее судно, нагрузить его там же в Енисее местными товарами и через моря Карское, Баренцово, Белое привезти эти товары в Архангельск.
— А то как же, — вставил Яшка, — это к нам.
— Рахманин забрал с собой около ста архангельских плотников-мореходов и отправился с ними на Енисей.
Через два года они выстроили отличное судно. Но только это судно вышло осенью из Енисейского залива, как ударилось о камень и разбилось.
— Разбилось! — воскликнул раздосадованный Яшка.
— Людей понесло течением кого куда, а морехода по имени Кузьма принесло на обломках судна к большому острову. Кузьма, один-одинешенек, жил на острове и всё приглядывался к течениям: как приливы и отливы носили льды возле острова, то в одну сторону, то в другую. Он решил во что бы то ни стало переплыть на левый материковый берег Енисея и поискать там, не спасся ли еще кто-нибудь.
