Виктор Устьянцев - Синий ветер
И он поступил в Высшее военно-морское училище. Он никогда не видел моря, его не увлекала морская романтика, но из военных училищ только морские были высшими. Ему предоставлялась возможность бесплатно и на всем готовом получить высшее образование и еще помогать матери — в училище давали стипендию. Четыре года он был лучшим курсантом, окончил училище с отличием, но ни любви к морю, ни удовлетворения своим образованием не испытывал. Только позднее, проплавав два года на кораблях, он оставил свою мечту стать врачом, привязался к морю и убедился, что его служба — тоже для людей.
2
В Черском уже выпал снег. К тому же дул сильный ветер, а до деревянного здания аэропорта было не менее пятисот метров. Олег преодолел их со спринтерской скоростью. Это было выгодно вдвойне: во-первых, он не успел превратиться в обледеневшее изваяние, во-вторых, надеялся раньше других пассажиров оформить билет в Игрушечный.
Однако, выяснилось, что рейсовый самолет на Игрушечный полетит только через неделю и билетов на него уже давно нет, осталось всего два места на следующий рейс.
— Что же, мне тут двадцать дней сидеть?
Кассирша невозмутимо пожала плечами:
— А что тут особенного? Подумаешь, другие тоже сидят — и ничего. Идите в гостиницу, она вон там, на горе.
Сдав чемодан в камеру хранения, он добрался до гостиницы и не без труда получил койку в коридоре второго этажа. Пока обедал в столовой напротив гостиницы, короткий полярный день кончился. Правда, по местному времени было всего три часа дня, но в Москве было еще утро. Олег не спал всю ночь, и сейчас его клонило ко сну.
Кажется, коридор обладал всеми свойствами аэродинамической трубы. Олегу дали два одеяла, сверху он набросил еще шинель, но, повертевшись часа полтора, почувствовал, что коченеет. К тому же по коридору беспрерывно сновали люди, таскали узлы, мешки, ящики, гремели кастрюлями, ведрами, чайниками. Ему тоже хотелось выпить чаю.
Столовая еще работала, но чаю там не оказалось, зато в изобилии было плодово-ягодное вино. Каким образом его сюда завезли и какой в этом был смысл, понять трудно. Еще была оленина: жареная, пареная, отварная, котлеты из оленины, оленья печень. Перепробовав все по очереди, Олег убедился, что уж с голода-то здесь, во всяком случае, не умрет.
Просидев в столовой до самого закрытия, он вернулся в гостиницу с твердым намерением выспаться. Но теперь на материке был полдень, и сон как рукой сняло. Еще часа два он покрутился в постели и встал. Остаток ночи провел в комнате дежурного, где его угостили чаем. Здесь же он узнал, что до Игрушечного можно заказать специальный рейс.
— Погода сейчас летная, на «аннушке» долетите часа за четыре.
Едва дождавшись утра, он бросился в аэропорт и разыскал окошко, где можно заказать самолет. У окошка стоял не то чукча, не то якут в странном и, наверное, теплом одеянии. Он долго объяснял, куда ему надо. Наконец полез в мешок, извлек из него две пачки денег, бросил в окошко. Кассирша с полчаса пересчитывала их, потом спросила его фамилию.
— Кто еще с вами летит?
— Ну упряжка.
— Собаки?
— Ну.
— Сколько?
— Ну восемь.
— И нарты?
— Ну.
— Еще кто?
— Ну больше нет.
— Хорошо, через час самолет будет готов. Номер две тысячи сто сорок семь. Запомнил?
— Ну. До свидания. — Он протянул кассирше руку.
С Олегом она была несколько любезнее. Да, рейс заказать можно, но это дорого обойдется.
— Сколько?
— Тысячу триста рублей.
— Новыми деньгами?
— Разумеется.
Его оклада и подъемных не хватало и на треть пути.
— А этот, с собаками, не в ту сторону?
— Нет.
— Жаль. Ну извините.
— Пожалуйста.
Олег с постной физиономией отошел. Но кассирша окликнула его:
— Поговорите с ледовыми разведчиками, они иногда мимо летают. Вы военный, может, и возьмут.
— А где их искать?
— На аэродроме. Красные самолеты и есть ледовые разведчики.
Над аэродромом висел непрерывный гул. Поближе к порту расположились большие, точно сонные киты, Ил-18. Чуть подальше стояли Ил-14. К самой горе прижались ослепительно яркие, даже не красные, а светло-оранжевые, Ан-2 и Ли-2. Это и были ледовые разведчики. Олег направился к ним, поминутно озираясь, чтобы не попасть под винты самолетов, почти беспрерывно выруливавших на взлетную полосу.
Вот и тот, с собаками. Он по одной хватает их и бросает в люк. Стоит лай, визг, крик. Кричат летчики:
— Привяжи своих кобелей, они в пилотскую кабину лезут!
Навстречу шел летчик в шубе и унтах, с ведром в руке. Должно быть, он принял Олега за работника порта и обрадованно воскликнул:
— Выручайте, полчаса хожу по аэродрому и не могу ведра воды достать! А мне после обеда на полюс лететь.
— Да я сам тут приезжий.
— А. Вот порядочки, черт бы их забрал!
— Вы случайно не мимо Игрушечного полетите?
— Случайно — нет. Где же достать воды?
— В гостинице есть. Кипяченая.
— Это в гору лезть? — Летчик почесал затылок и полез в гору. Уже сверху крикнул: — А над Игрушечным сегодня, по-моему, Михеич ползать будет.
Михеича Олег разыскал в диспетчерской. Это был парень лет двадцати пяти, огромного роста, с широким скуластым лицом, белобрысый.
— Ну, я Михеич, — пробасил он, иронически оглядывая Олега с головы до ног. — Жора, посмотри на этого пижона, можно подумать, что он собрался к вам на Большие Фонтаны.
Жора, маленький человечек с птичьим носом, обойдя Олега со всех сторон, заметил:
— Человек привык жить без разбегу. Послушай, если ты летишь в Одессу, я тебе могу дать хорошие явки.
— Мне надо в Игрушечный. Говорят, вы летите туда, — обратился Олег к Михеичу, не удостоив ответом Жору.
— Это точно. Но садиться мы там не будем.
— Может, сядете? Мне позарез нужно.
Михеич еще раз смерил Олега своим белесым взглядом.
— Как, Жора, сядем?
— А что мы из-под этого будем иметь? Выговор? С меня уже достаточно.
— Ну, положим, выговор-то получу я, а не ты, — заметил Михеич. — Вот если бы почта была…
— Это мы сейчас провентилируем. — Жора снял телефонную трубку.
— Каким ветром сюда? — спросил Михеич.
— Служить.
— Понятно. Не на курорт же. Первый раз тут?
— Первый.
— Оно и видно. Ну, что там? — спросил он Жору.
— Почта есть.
— Иди забирай.
— А что мы все-таки будем с этого иметь?
— Брось. Не видишь, человек с материка. Барахла много?
— Чемодан и радужные надежды.
— Чемодан волоки к самолету. Борт двадцать два четырнадцать. А радужные надежды отправь маме по почте.
