Алистер Маклин - Полярная станция “Зебра”
– И вы считаете, что это не грозит жизни моих людей? Отправляться на поиски в ледяную пустыню в середине зимы…
– Я ничего не говорил о том, чтобы подвергать опасности жизнь ваших людей.
– Тогда вы… Вы что, собираетесь идти в одиночку? – Свенсон опустил глаза и покачал головой. – Даже не знаю, что и думать. Одно из двух: либо вы сошли с ума, либо они там – уж не знаю, правда, кто эти «они» – не зря отправили с этим заданием именно вас, доктор Карпентер… – он тяжело вздохнул, затем задумчиво уставился на меня. – Сперва вы признались, что потеряли надежду, – и тут вы заявляете, что готовы провести в поисках всю зиму. Извините, доктор, но не вижу в этом никакой логики.
– Это просто ослиное упрямство, – сказал я. – Не люблю бросать дело, даже не начав его. И меня не интересует, как относится к этому военно-морской флот Соединенных Штатов. Свенсон ещё раз испытующе взглянул на меня, было заметно, что он принимает мои слова примерно так же, как муха – приглашение паука заночевать у него в паутине. Потом он улыбнулся и сказал:
– Американский военный флот не слишком обидчив, доктор Карпентер. Думаю, вам лучше поспать пару часов, пока есть такая возможность. Это особенно пригодится, если вы собираетесь отправиться на прогулку к Северному полюсу.
– А вы сами? Вы ведь совсем не спали сегодня ночью.
– Пока ещё погожу, – он кивнул в сторону радиорубки. – Вдруг все-таки поймаем что-нибудь.
– Что радисты передают? Просто вызов?
– Нет, ещё и просьбу сообщить свои координаты и пустить ракеты, если они имеются. Если что-нибудь получим, я сразу же подниму вас. Спокойной ночи, доктор Карпентер. Или, скорее, спокойного утра.
Я тяжело поднялся и отправился в каюту Хансена.
Атмосфера в кают-компании в восемь часов утра за завтраком была далеко не праздничной. За исключением дежурного на палубе и вахтенного механика, все офицеры «Дельфина» собрались здесь, одни только что покинули койки, другие собирались отдыхать, но все были молчаливы и замкнуты. Даже доктор Бенсон, всегда такой оживленный, выглядел сдержанным и рассеянным. Нечего было и спрашивать, установлен ли контакт со станцией «Зебра», и так было ясно, что нет. И это после пяти часов непрерывных радиозапросов. Уныние и безнадежность тяжело нависли над кают-компанией, все понимали, что с каждой секундой у сотрудников станции «Зебра» остается все меньше и меньше шансов сохранить свою жизнь.
Никто не торопился с едой, да и незачем было торопиться, но один за другим они поднимались и уходили: доктор Бенеон принимать больных, молодой торпедист лейтенант Миллс наблюдать за работой своих подчиненных, которые вот уже два дня по двенадцать часов без перерыва копались в торпедах, отыскивая неполадки, третий помощник подменить стоящего на вахте Хансена, а трое других – по койкам. Остались сидеть только Свенсон, Рейберн и я.
Свенсон, по-моему, так и не прилег за всю ночь, но взгляд у него был ясный и выглядел он так, будто безмятежно проспал не меньше восьми часов. Стюард Генри как раз принес ещё один кофейник, когда в коридоре вдруг послышался топот бегущего человека и в кают-компанию ворвался запыхавшийся старшина рулевых. Если он не сорвал дверь с петель, то лишь благодаря тому, что «Электрик Боут Компани» устанавливает дверные петли на субмаринах с солидным запасом прочности.
– Мы их поймали! – с ходу закричал он, а потом, спохватившись, что матросу полагается соблюдать субординацию, уже тише продолжал: – Мы их раскопали, капитан, мы их раскопали!
– Что? – никогда бы не подумал, что Свенсон, этот толстячок и увалень, сумеет так быстро вскочить с кресла.
– Мы установили радиоконтакт с дрейфующей станцией «Зебра», уже вполне официально доложил Эллис.
Резко сорвавшись с места и опередив нас с Рейберном, Свенсон ворвался в радиорубку. На вахте сидели два оператора, оба низко согнулись над рациями, один чуть не уткнулся лбом в шкалу настройки, другой склонил голову набок, словно это помогало отключиться от внешнего мира и сосредоточиться на малейшем шорохе, долетавшем из плотно прижатых наушников. Один из радистов что-то машинально чертил в журнале записи радиограмм. DSY, писал он, повторяя снова и снова: DSY, DSY. Позывной станции «Зебра». Уголком глаза он заметил Свенсона и прекратил писать.
– Мы поймали их, капитан, это точно. Сигнал очень слабый и с перебоями, но…
– Плевать, какой там сигнал! – Рейберн прервал радиста, даже не спросив разрешения у Свенсона. Он тщетно пытался скрыть волнение и более чем когда-либо напоминал отлынивающего от занятий студента.
– Пеленг! Вы взяли пеленг? Вот это главное! Второй оператор развернулся вместе с креслом, и я узнал своего давнишнего «телохранителя» Забринского.
Он понимающе уставился на Рейберна.
– Ну, конечно, мы взяли пеленг, лейтенант. Это уж первым делом. Как там ни крути, а получается ноль-сорок пять. Стало быть, северо-восток.
– Спасибо за разъяснение, Забринский, – сухо заметил Свенсон. Ноль-сорок пять – это северо-восток. Нам со штурманом полагается это знать… Координаты?
Забринский пожал плечами и повернулся к своему коллеге, краснолицему мужчине с чисто выбритым затылком и гладкой, блестящей плешью во все темя. – Что скажешь, Керли?
– Ничего. Практически ничего. – Керли поднял глаза на Свенсона. – Я двадцать раз запрашивал их координаты. Никакого толку. Их радист знай себе посылает позывной. Боюсь, он вообще нас не слышит, он даже не знает, что мы его слышим, он просто шлет и шлет свой позывной. Может, не знает, как переключиться на прием.
– Такого не может быть, – возразил Свенсон.
– С этим парнем все может быть, – сказал Забринский. – Сначала мы с Керли думали, что это сигнал такой слабый, потом решили, что радист слабый или больной, и наконец сообразили, что это просто какой-то самоучка.
– И как же вы это поняли? – спросил Свенсон.
– Это всегда можно понять. Это… – Забринский умолк на полуслове и насторожился положив руку на локоть напарника.
Керли кивнул.
– Я слышу, – сосредоточенно произнес он. – Он сообщает, что координаты неизвестны…
Итак, неизвестный радист не сказал практически ничего. Впрочем, не страшно, что он не может сообщить свои координаты, главное, мы вступили с ним в прямой контакт. Рейберн развернулся и выскочил из радиорубки. Вскоре я услышал, как он ведет по телефону торопливый разговора кем-то на мостике.
Свенсон повернулся ко мне.
– Вы говорили о зондах. Там, на «Зебре». Они свободные или привязные? – Можно запускать и так, и так.
– Как работает привязной?
– Свободная лебедка, нейлоновый трос, маркировка через каждые сто и тысячу футов. – Передадим, пусть запустят зонд на высоту в пять тысяч футов, решил Свенсон. – С освещением. Если они где-то в радиусе тридцати-сорока миль, мы заметим зонд, а зная его высоту и учтя скорость ветра, примерно определим расстояние… В чем дело, Браун? – обратился он к матросу, которого Забринский называл Керли.
