Уилбур Смит - Стервятники
По обе стороны протока стояли высокие заросли папируса и мангровые рощи, закрывая обзор и не пропуская ветер. Матросы гребли, повторяя изгибы канала. Каждый поворот открывал перед ними новое зрелище. Хэл почти сразу понял, как легко заблудиться в этом лабиринте, и каждое ответвление канала обозначал кусками ткани, привязанными к вершинам мангровых деревьев.
Два дня двигались они на восток, руководствуясь только компасом и течением. В омутах лежали стада больших серых речных коров, которые при их приближении раскрывали пещерообразные пасти и приветствовали их диким хохотом. Вначале моряки держались от них подальше, но потом познакомились получше, и Хэл перестал обращать внимание на их крики и демонстрацию гнева, продолжая упорно двигаться вперед.
Такое поведение поначалу как будто бы себя оправдывало, животные погружались в воду, когда Хэл направлял баркас прямо на них. Но вот они обогнули очередной поворот и оказались в большом зеленом пруду. Посреди пруда была отмель; на ней стояла громадная самка гиппопотама, а рядом новорожденный детеныш размером со свинью. Когда баркас приблизился к ней, самка угрожающе заревела, но матросы рассмеялись, а Хэл с носа прокричал:
— Отойди, старушка, мы не хотим тебе вреда, нам просто нужно пройти.
Большой зверь опустил голову и, воинственно хрюкая, неуклюже бросился на них, взрывая землю. Как только Хэл понял, что зверь настроен серьезно, он схватил фитиль, лежавший у ног.
— Клянусь небом, она нападает!
Он схватил железную рукоять фальконета и направил его вперед, но гиппопотам добрался до воды и исчез под поверхностью, подняв тучу брызг. Хэл поворачивал фальконет из стороны в сторону, ища возможности выстрелить, но видел только рябь на воде: животное плыло на глубине.
— Она идет прямо на нас! — крикнул Аболи. — Подожди, пока не сможешь выстрелить наверняка, Гандвейн!
Хэл смотрел вниз, держа наготове горящий фитиль, и сквозь прозрачную воду видел удивительную картину. Гиппопотам бежал по дну медленным, словно во сне, галопом, поднимая при каждом шаге тучи ила. Но самка была на глубине в сажень, выстрел ее не достанет.
— Она хочет оказаться под нами! — крикнул он Аболи.
— Приготовьтесь, — сказал Аболи. — Так они топят лодки моего народа.
Едва он успел это сказать, как под ногами послышался громовой треск, и баркас с людьми высоко поднялся в воздух.
Всех сбросило со скамей, а Хэл вывалился бы за борт, если бы не уцепился за банку. Баркас вернулся на воду, и Хэл опять схватился за фальконет.
Удар животного пробил бы корпус меньшего судна и определенно расколол бы надвое туземное каноэ, но баркас был сооружен более прочным, с расчетом на волны Северного моря.
Совсем рядом из воды показалась огромная серая голова; раскрылась пасть — розовая пещера, окаймленная желтыми клыками длиной в предплечье человека. С ревом, ошеломившим людей своей свирепостью, гиппопотам попытался проломить бревна борта.
Хэл повернул фальконет так, что он едва не касался выступающей из воды головы. И выстрелил. Дым и пламя вынесло прямо в разинутую пасть, и челюсти захлопнулись. Зверь исчез в водовороте и несколько секунд спустя показался на поверхности на полпути к отмели, где стоял испуганный и удивленный детеныш.
Огромное круглое тело содрогалось в конвульсиях, потом опрокинулось на спину и ушло на дно, оставляя в воде длинный красный след.
Гребцы с новой силой заработали веслами, и лодка обогнула новый поворот; баркас Большого Дэниела шел следом. Баркас Хэла сильно протекал, приходилось постоянно вычерпывать воду, но они умудрялись держаться на плаву, надеясь на возможность вытащить баркас на сушу, перевернуть и починить. Баркасы продолжали движение.
Тучи водяной птицы поднимались из густых зарослей папируса или сидели на ветвях деревьев в мангровых рощах. Моряки узнавали цапель, уток, гусей, но были и десятки других, которых они никогда раньше не видели. Несколько раз им попадалась незнакомая антилопа с косматой коричневой шкурой и спиральными рогами со светлыми кончиками, которая как будто жила в глубине болот. В сумерках они спугнули одну такую, стоявшую на границе зарослей папируса. Удачным выстрелом из мушкета Хэл свалил ее. Все поразились, увидев, что копыта у животного необыкновенно длинные. Такие ноги в воде действуют как рыбьи плавники, подумал Хэл, и позволяют держаться на поверхности ила в тростниках. У антилопы оказалось нежное мягкое мясо, и все ели с аппетитом, изголодавшись по свежей пище.
Ночи, которые они проводили на голой палубе, были тревожны, людей окутывали тучи жалящих насекомых, и на рассвете у всех были распухшие лица.
На третий день папирусы начали уступать место открытым заливным равнинам. Теперь до людей добирался ветерок, отгоняя насекомых и наполняя парус. Продвижение пошло быстрее, и вскоре баркасы добрались до места, где все рукава реки слились в один поток почти в три кабельтовых шириной.
По обоим берегам тянулись заливные луга, поросшие сочной высокой травой; здесь паслись огромные стада быков. Животных невозможно было сосчитать, они образовали гигантский движущийся ковер; даже когда Хэл забрался на мачту, он не смог увидеть его края. Быки стояли так близко друг к другу, что на больших участках даже не видна была трава. Это были озера дегтя и бегущие реки плоти.
Края огромного стада доходили до самой реки; животные смотрели на людей, высоко поднимая головы, увенчанные тяжелыми рогами. Хэл подвел баркас ближе и выстрелил из фальконета в самую гущу. Одним выстрелом он свалил двух молодых коров. Этой ночью они впервые разбили лагерь на берегу и ели жаренное на углях мясо.
Много дней плыли они по могучему зеленому потоку, и заливные равнины на обоих берегах мало-помалу уступили место лесам и полянам. Река сузилась, стала глубже, течение сильнее, и продвижение шло все медленнее. На восьмой вечер после отплытия от корабля они разбили на берегу лагерь в роще высоких диких смоковниц.
И почти сразу наткнулись на следы пребывания людей. Это было полуразрушенное заграждение, построенное из тяжелых бревен. За деревянными стенами располагались загоны. Как показалось Хэлу, они предназначались для скота или диких зверей.
— Работорговцы! — с горечью сказал Аболи. — Здесь они заковывали людей моего племени, как животных. В одном из таких бомасов, может, в этом самом, от горя умерла моя мать.
Ограждение было давно покинуто, но Хэл не сумел заставить себя разбить лагерь в столь горестном месте. Они прошли вверх по течению еще с милю и нашли небольшой остров, удобный для ночевки. На следующее утро они поднялись по реке вдоль леса и травянистых равнин, но следов человека больше не видели.
