Клод Фаррер - СОЧИНЕНИЯ В ДВУХ ТОМАХ. ТОМ 2
— Все это у нас есть! И вы научили нас обращаться с ними! О, мы вам многим обязаны! Но все же это хорошо для стрельбы в мирное время. На войне так велико значение непредвиденного! Хотя бы тот же снаряд десятого августа…
Он впился глазами в лицо англичанина, как охотник впивается в кусты, из которых должна вылететь дичь:
— Британский флот сражался столько раз в течение стольких веков! И повсюду и всегда он побеждал! Почему? Каким колдовством? Вот что мы хотели бы знать! Что делали Родней, Кеппель, Джервис, Нельсон, чтобы никогда не быть побежденными?
— Разве я знаю? — возразил Ферган, улыбаясь.
Они дошли до садов. Парк внезапно кончился длинной и узкой террасой, обсаженной шпалерами вишневых деревьев. Здесь находилась чайная рядом с тиром — для стрельбы из лука.
— Посмотрите! — сказал Ферган, охотно меняя тему разговора. — Смотрите-ка! Жан-Франсуа Фельз!..
Художник сидел перед чайной за чашкой чая. Он вежливо встал.
— Как вы поживаете? — спросил Ферган.
Маркиз Иорисака поздоровался по-французски, сняв свою фуражку, обшитую золотым галуном.
— Вы здесь, дорогой мэтр? Я думал, что вы на вилле. Мы с капитаном как раз возвращаемся и думали застать вас там… Маркиза не сумела удержать вас?
— О, она очень любезно пыталась сделать это. Но сеанс и так затянулся… Маркизе нужен был отдых, а мне — свежий воздух…
— Итак, до свидания… До завтра, не правда ли?
— До завтра, конечно…
Он опять сел. Неподвижный и молчаливый, он перенес взор на город и бухту, видные над террасой. Солнце в шесть часов уже начинало окрашивать в розовый цвет голубоватый туман морской дали и море окровавлялось мириадами маленьких красных бликов, подобных сверкающим ранам.
Ферган и Иорисака удалялись.
— Пешком, не правда ли? — спросил англичанин.
Он был хороший ходок. К тому же холм Цапли довольно близок от О-Сува.
— Пешком, если вам угодно.
Они вышли из сада в ворота, противоположные городу. Они не разговаривая прошли до маленького мостика, дугой перекинутого через ручей. Здесь дорога разветвлялась. Иорисака Садао, шедший задумавшись, вдруг остановился.
— Хэ! — воскликнут он, — Я совсем забыл о назначенном мне свидании с губернатором.
— Свидание?
— Да, как раз на этот час. Что делать? Извините ли вы меня?
— Помилуйте! Отправляйтесь тотчас же! Само собой разумеется, я провожу вас…
— О, ни за что на свете! Я мигом вернусь. Все дело в простой военной формальности. Это будет очень скоро, едва ли больше часа… Кими, сделайте мне одолжение, возвращайтесь на виллу… Митсуко нас, быть может, ждет к чаю. Я вскоре присоединюсь к вам и мы вместе пообедаем.
— All right!
XI
Шагая очень быстрой походкой, Герберт Ферган не потратил и десяти минут на то, чтобы взобраться на холм Цапли.
Он постучал тремя поспешными ударами в дверь виллы.
— Хэ! — тотчас ответили из-за двери.
Мусмэ открыла дверь и преклонилась перед другом хозяина. Обычный посетитель дома, Ферган погладил служанку по свежей и круглой щечке и прошел дальше.
Гостиная в стиле Людовика XV была залита вечерним солнцем. На обоях «помпадур» краснели косые лучи.
— Good evening, — сказал Ферган.
Маркиза Иорисака, полулежавшая в глубоком кресле, быстро привстала.
— Good evening, — сказала она. — Вы одни? Маркиз покинул вас? — Она говорила по-английски столь же свободно, как и по-французски.
— Маркизу пришлось поспешить к губернатору, не знаю по какому поводу. Он не сможет вернуться раньше, чем через час.
— А!
Она улыбнулась несколько искусственной улыбкой. Он приблизился к ней и просто, привычным движением обнял ее и поцеловал в губы.
— Митсу, дорогая детка!
Она отдавалась ему, скорее покорная, чем влюбленная. Она возвратила ему поцелуй, стараясь вернуть его с той же страстностью.
Ферган поднял ее и, сев, посадил ее к себе на колени:
— Что вы делали за весь сегодняшний день?
— Ничего… Я ждала вас… Я не надеялась увидеть вас одного, сегодня вечером…
Он наклонился над ней и снова поцеловал ее:
— Вы очаровательная крошка… Кого вы видели сегодня?
— Никого… Художника.
— Художника? Я уверен, что он ухаживает за вами.
— Ни капельки!
— Ни капельки? Совсем невероятно! Все французы ухаживают за всеми женщинами.
— Но он слишком стар!
— Он говорит это, но это кокетство.
— Он слишком стар и к тому же влюблен в другую… вы ведь знаете! В эту американку — мистрис Хоклей.
— Знаю. Нет, он не влюблен, он раб. Он ненавидит ее куда больше, чем любит. Но она овладела им… Он француз… Она прекрасна и очень порочна…
— Очень порочна?..
— Да… О, о! Да это вас интересует?
Он почувствовал, как задрожала в его руке маленькая лапка. Но, может быть, это ему только показалось. Нежный голосок говорил совершенно спокойным тоном:
— Это меня не интересует. Но вы знаете ее, эту мистрис Хоклей?
— По слухам, да. Все ее знают по слухам.
— Я хочу сказать: были ли вы ей представлены?
— Нет.
— Тогда вы будете ей представлены.
— Как?
— Она будет здесь. Я обещала пригласить ее.
— Она напросилась к вам?
— Нет, я сама захотела.
— Помилуй Боже! Зачем же?
Она подумала, прежде чем ответить.
— Чтобы доставить удовольствие художнику. А также потому, что маркиз желает, чтобы я принимала много европейских дам.
Он засмеялся и опять поцеловал ее.
— Послушная малютка!..
Он ласкал прекрасные черные волосы, упруго и мягко поддававшиеся под нежным прикосновением пальцев.
— Если бы вы сохранили неудобную прическу мусмэ, я был бы лишен удовольствия прикасаться к вашим волосам. Эта прическа много удобнее…
Она взглянула на него сквозь длинные щелки полузакрытых век.
— Это сделано нарочно.
Он становился смелее. Его рот жадно прижимался к ее послушным устам, и руки его расстегивали корсаж, ища теплую наготу грудей.
— Митсу, Митсу!.. Чудесные, маленькие медовые соты!
Она не сопротивлялась. Но ее неподвижные руки повисли вдоль тела и не обнимали плечи и шею любовника.
— Отпустите меня, оставьте теперь! Герберт, прошу вас! Оставьте меня и сядьте здесь, будьте умником! Да, умником!.. Я вам немножко поиграю на рояли…
Она открыла рояль и стала рыться в нотах:
— Я хочу спеть вам песенку… французскую песенку, совсем новую. Послушайте как следует ее слова…
