Владимир Трошин - Любимцы Богини
– Ну что там у Вас, Кошелев?
– Комдив-раз есть?
– Слушаю! – ответил «Каштан» голосом Примака.
– Тут Вас молодой лейтенант спрашивает!
– Отправьте его ко мне! – лампочка потухла.
– Вы заблудились, товарищ лейтенант. Вам нужно было попасть на пост управления главной энергетической установкой. Там, где Вы спускались к проходу в тамбур-шлюз, справа есть трапчик на площадку, с которой можно попасть на пульт и в выгородку водно-химической лаборатории. И как Вы вход на пульт не заметили, там же дверь восемьсот миллиметров в свету? – подозрительно простодушно произнес Кошелев, примеряясь к очередному ногтю. Василию стало стыдно. Он видел эту переборочную дверь, но почему-то подумал, что если выгородка поста управления главной энергетической установкой находится в турбинном отсеке, то и вход в нее должен быть там же.
– Заблудились! – услышал он, добродушный голос Примака, перешагнув комингс переборочной двери пульта управления. В глаза бросилась висящая над пультом, цвета слоновой кости, мнемосхема главной энергетической установки, разукрашенная как новогодняя елка огнями миниатюрных лампочек красного, зеленого, желтого и белого цветов. За ней, возле носового щита, состоящего, от пайол палубы до подволока, из квадратных ячеек приборов, спиной к нему стоял человек, по всей вероятности менявший ленту самописца. Оператор правого борта что-то записывал в журнал, периодически делая какие-то расчеты на логарифмической линейке. Второй оператор сидел, повернувшись в пол-оборота к комдиву-раз, который расположился с левой стороны пульта на откидном стульчике для резервного управления маневровым устройством.
«Тесновато», – подумал Василий.
– Располагайтесь, – предложил Владимир Федорович, рукой показывая на аналогичный стульчик, только на правом борту. Василий, стараясь не задеть оператора правого борта, протиснулся в узкий проход между пультом и выступающим шпангоутом прочного корпуса, туда, где находился стульчик.
– Давайте для начала познакомлю Вас с нашими офицерами. Командир группы КИПиА Григорий Александрович Картонов. Гриша, отвлекись на минутку!
Менявший ленту самописца Картонов с трудом, потому что стоял на коленях, повернулся к Василию и протянул через пульт запачканную чернилами руку:
– Григорий!
Оператор правого борта, оторвавшись от журнала, сухо представился:
– Файзуллин Вячеслав!
– А это Ваш наставник, первый управленец Витольд Петрович Михайлов, – взглядом показал Примак на оператора левого борта.
– Надеюсь, не откажешь, Петрович!
Петрович внимательно оглядел Василия и, пожав руку, сказал:
– Вообще-то в экипаже меня зовут Марат!
Василий пригляделся. Где-то около сорока. Широкий лоб, прямой нос, широко расставленные серо-голубые глаза, спокойное красивое мужественное лицо. Под спецодеждой угадывались накачанные тренировками мускулы. Как будто сошел с картины Васильева! И, судя по возрасту, не карьерист. Загадочная личность.
Между тем голос в динамике «Каштана» объявил:
– Оружие и механизмы провернуть в электрическую, гидравликой, воздухом! Марат Петрович повернулся к переговорному устройству и продублировал команду в реакторный отсек. Затем скомандовал в турбинный отсек:
– Обе турбины взять на ВПУ, провернуть на передний и задний ход!
Из отсека отрепетовали команду.
– Заниматься будете здесь. Я буду получать всю необходимую Вам литературу на пульт, – Примак показал, на встроенный в нишу блока СУЗ сейф, – а Вы по ф-7 у меня. Сейчас нет необходимости выставлять здесь вахту, да и людей недокомплект, не все вернулись из отпуска, так что недельку-другую Вы – бессменный дежурный по главной энергетической установке. В общем, потихоньку войдете в курс всех дел. А теперь запишем Ваши данные, – он вытащил из кармана синий блокнотик с потертым силуэтом Петропавловской крепости, и приготовился записывать в него ответы Василия.
Периодически их диалог заглушался пронзительным звуком вызова «Каштана», и Марат Петрович отвечал или сам подавал куда-то команды. Василий прислушивался к этим разговорам, пытаясь понять смысл происходящего, но сбился и потерял всякий интерес. В один из вызовов краем уха уловил:
– Петрович, пусть лейтенант зайдет к нам!
«К нам» означало корабельный радиационно-химический пост (КРХП), который размещался рядом.
– Ермошин, – представился стоящему у входа Василию, начальник химической службы, – проходи! Василий и рад был бы войти внутрь КРХП, но этого не позволяли крохотные размеры помещения. Ермошин не церемонясь, заставил Василия расписаться в каком-то журнале за инструктаж и получение дозиметра.
– Не потеряй, раз в неделю проверка, – предупредил начхим, вручая дозиметр в цилиндрическом алюминиевом корпусе с держателем для крепления.
Проворачивание закончилось, и по трансляции объявили отработку по борьбе за живучесть.
– Лейтенант-инженер Бобылев есть? – опять раздалось в пультовой выгородке. – Прибыть в девятый отсек. Василий узнал теперь уже ненавистный голос Рысакова.
– Началось! – раздраженно подумал он.
– Не потеряйтесь! Это последний отсек. Ключи от пульта возьмете у дежурного, – услышал Василий вдогонку голос командира дивизиона. В отсеке его ждали.
– Смирно, новому командиру отсека! – сверкнув белозубой улыбкой под, аккуратными щегольскими усиками, скомандовал четырем подводникам, прижавшимся почти вплотную к стабилизаторам стеллажных торпед, высокий старший лейтенант в кителе и белой фуражке.
– Александр, – коротко представился старлей и объяснил для чего он здесь. Это был, тот самый КГДУ-6, про которого дежурный по санпропускнику сказал, что он на корабле вроде бы не служит. Старшего лейтенанта Ковтукова назначили на новое формирование в экипаж строящегося корабля. Для того, что бы полностью рассчитаться с К-30, как бывшему командиру девятого отсека, ему осталось сдать аварийное имущество и водолазное белье, которое числилось за ним. Довольно быстро он познакомил Василия с личным составом отсека. Представил своего заместителя, старшего специалиста-торпедиста мичмана Крутикова.
Коротко стриженный, с аккуратным чубчиком, худенький Крутиков, выглядел школьником даже на фоне моряков срочной службы.
«Интересно, сколько ему лет?» – засомневался по поводу его возраста Бобылев. Спокойный и рассудительный, атлетически сложенный, трюмный-машинист Денисов смотрелся куда серьезней и старше Крутикова. Особенно обрадовался Василий уже знакомому ему рулевому-сигнальщику Сажину, который к тому же оказался его тезкой. Представив кока-инструктора, Ковтуков отпустил его, сказав что, выдернул кока с камбуза только для того, чтобы показать, что и он должен быть здесь.
