Чарльз Нордхоф - Бунт на «Баунти»
Я был тогда свободен от вахты и принялся перебирать вещи, которые по совету сэра Джозефа Банкса взял с собой для обмена с таитянами. У них большим спросом пользовались гвозди, напильники и рыболовные крючки; для женщин я запасся дешевенькими украшениями. На покупку всего этого 50 фунтов дала мне матушка, и еще столько же добавил сэр Джозеф, пояснив, что щедрость по отношению к туземцам оплатится сторицей. Я принял этот совет близко к сердцу и теперь, разглядывая подарки, чувствовал удовлетворение оттого, что хорошо распорядился этою сотней фунтов. Рыбную ловлю я любил с детства, поэтому накупил большое количество крючков, причем самых лучших. Сундучок мой содержал и множество других вещей: мотки медной проволоки, дешевые кольца, браслеты и бусы, напильники, ножницы, бритвы, несколько зеркалец и дюжину гравированных портретов короля Георга, которыми снабдил меня сэр Джозеф. На самом дне сундучка, подальше от любопытных взоров моих товарищей, находилась обшитая бархатом коробочка. В ней лежали браслет и ожерелье, искусно выделанные из серебра на манер матросской плетенки. Я был романтическим молодым человеком и нередко рисовал в мечтах туземную девушку, которая одарит меня своей благосклонностью.
Только я успел спрятать свои сокровища в сундучок, как услышал хриплый, резкий голос Блая (его каюта находилась футах в пятнадцати от места, где я сидел).
— Мистер Фрайер! — повелительно произнес он. — Благоволите зайти ко мне в каюту.
— Хорошо, сэр, — ответил штурман.
У меня не было никакого желания подслушивать их разговор, но оставить свой сундучок открытым я тоже не мог.
— Завтра или послезавтра мы бросим якорь в бухте Матаваи, — сказал Блай. — Я попросил мистера Самьюэла сделать опись корабельных запасов и подсчитать, сколько провизии мы израсходовали на сегодняшний день. Я хочу, чтобы вы взглянули в эту книгу, тут требуется ваша подпись.
Последовало долгое молчание, которое нарушил наконец голос Фрайера:
— Я не могу подписать этого, сэр.
— Не можете? Что это значит, сэр?
— Писарь ошибся, мистер Блай. Такого количества говядины и свинины выдано не было.
— Неправда! — сердито ответил Блай. — Я знаю, сколько было взято на борт и сколько осталось! Мистер Самьюэл прав!
— Я не могу подписать, — упрямо повторил Фрайер.
— Кой черт не можете! Все, что делал писарь, он делал по моему приказанию. Немедленно подпишите! Проклятье! Я ведь могу и потерять терпение!
— Я не могу подписать, — продолжал упрямиться Фрайер, в голосе его послышался гнев. — Это будет не по совести!
— Нет, можете и, более того, подпишете! — в гневе вскричал Блай и поднялся по трапу на палубу. — Мистер Кристиан! — обратился он к вахтенному офицеру. — Созвать всех наверх!
Просвистели дудки, и, когда все собрались, капитан, пылая от ярости, прочитал соответствующую статью Военного кодекса. Затем вышел мистер Самьюэл, неся с собою книгу, перо и чернильницу.
— Итак, сэр, подпишите эту книгу! — приказал Блай штурману. В мертвой тишине Фрайер неохотно взялся за перо.
— Мистер Блай, — с трудом сдерживая себя, проговорил он, — пусть все будут свидетелями, что подписываю я, только повинуясь вашему приказу. Извольте иметь в виду, сэр, что позже к этому делу можно будет вернуться.
В этот миг с мачты донесся протяжный крик:
— Земля!
Глава V. Таити
Я плавал почти во всех морях и побывал на множестве островов, но ни один из них красотою не может сравниться с Таити.
Мы неуклонно приближались к земле, и вскоре на борту «Баунти» не осталось ни одного человека, который не смотрел бы вперед с восторгом и благоговением. Впрочем, нет, один остался. Когда пробили шесть склянок, на палубу приковылял Старик Бахус. Несколько секунд он постоял у бизань-мачты, равнодушно глядя на лесистые обрывы, водопады и зеленые вершины, после чего пожал плечами.
— Везде одно и то же, — безразлично заметил он. — Если увидел один остров в тропиках, считай, что видел все.
На вахте стоял штурман; около полуночи он заметил, что я начал позевывать и ласково сказал:
— Сосните, мистер Байэм. Все спокойно. Если что, вас разбудят.
Я выбрал местечко позади грот-люка и улегся на палубу, но хотя глаза у меня слипались, заснул я не скоро, а когда проснулся, на востоке уже занималась заря.
За ночь нас отнесло немного к западу, и теперь «Баунти» находился как раз напротив долины Вайпупу, по которой протекает река, впадающая в море у оконечности мыса Венеры, — самой северной точки Таити — Нуи. Именно здесь капитан Уоллис на корабле «Дельфин» подошел к открытой им земле; здесь же, на этом мысу, капитан Кук устроил обсерваторию для наблюдения за движением планет.
Вход в бухту лежал немного дальше к юго-западу. Сейчас оттуда в нашу сторону двигались многочисленные каноэ. Большинство из них были небольшими — на четыре-пять человек; эти странного вида суденышки имели аутригер13 с левого борта и высокую загнутую кверху корму. Среди них виднелось несколько больших катамаранов, в которых сидело человек по тридцать. Каноэ быстро приближались. Гребцы делали несколько коротких гребков с одного борта, затем по команде человека, сидевшего на корме, переносили весла на другой борт. Когда суденышки подошли поближе, я услышал выкрики: «Тайо! Перитане?» Это означало: «Друг! Британия?»
— Тайо! — закричал Блай, знавший немного по-таитянски. — Тайо! Перитане!
Через несколько секунд таитяне уже перелезали через фальшборт. Я впервые смог рассмотреть представителей этого прославленного народа.
Большинство наших гостей были мужчины — рослые, крепкие, красивые парни с медно-красной кожей. Они носили юбочки из узорчатой материи, легкие, накинутые на плечи и стянутые у шеи, плащи с бахромой и коричневые тюрбаны. Некоторые, обнаженные до пояса, выставляли напоказ свои могучие торсы и руки. Кое у кого вместо тюрбанов на голове были маленькие шапочки из листьев кокосовой пальмы. На лицах туземцев, словно у детей, отражались даже самые мимолетные чувства; они часто улыбались, демонстрируя поразившие меня своей белизной зубы. Несколько взошедших на борт женщин относились к низшему сословию и в отличие от мужчин были весьма миниатюрны. На женщинах были белые юбки, ниспадавшие изящными складками, и туники, оставлявшие обнаженной правую руку, — на древнеримский манер. Лица их выражали добродушие, мягкость и веселый нрав, поэтому неудивительно, что нашим морякам понравились девушки, наделенные столь привлекательными чертами.
Мистер Блай распорядился, чтобы гостям выказывалось как можно больше доброжелательности, но при этом каждый должен был следить, чтобы они ничего не стянули, — некоторые представители низших слоев таитянского общества имели наклонность к воровству. Более сотни мужчин и женщин сновали по палубе, кричали, жестикулировали, весьма оживленно заговаривая с матросами, словно полагали, что все понимают их речи на неизвестном никому языке. Ветер посвежел, и вскоре мы вошли в бухту Матаваи и бросили якорь.
