Жюль Верн - Двадцать тысяч лье под водой
Снова мы оказались в заключении и невольными свидетелями зловещей драмы, готовой разыграться. Впрочем, мы не успели задуматься над этим. Забравшись в мою каюту, мы только глядели друг на друга, не произнося ни слова. Мой мозг впал в полное оцепенение. Остановилась работа мысли. Я находился в том тягостном моральном состоянии, когда ждешь, что вот-вот произойдет страшный взрыв. Я ждал, прислушиваясь, и весь обратился в слух.
Между тем скорость движения «Наутилуса» заметно возросла. Так он делал разбег. Весь его корпус содрогался. И вдруг я вскрикнул: «Наутилус» нанес удар, но не такой сильный, как можно было ждать. Я ощутил пронизывающее движение стального бивня. Я слышал лязг и скрежет. «Наутилус» благодаря могучей силе своего стремления вперед прошел сквозь корпус корабля так же легко, как иголка парусного мастера сквозь парусину.
Я был не в силах удержаться. Вне себя я, как безумный, вылетел из комнаты и вбежал в салон. Там стоял капитан Немо. Молча, мрачно и непримиримо смотрел он в хрустальное окно правого борта.
Огромная масса тонула в океане, а вровень с нею погружался в бездну «Наутилус», чтобы не терять из виду ни одного момента этой агонии. В десяти метрах от меня я увидал развороченную корму, куда вливалась с грохотом вода, затем пушки и предохранительные переборки; по верхней палубе метались толпы черных призраков. Вода все поднималась. Несчастные карабкались на ванты, цеплялись за мачты, барахтались в воде. Это был человеческий муравейник, внезапно залитый водой!
Я был парализован, скован горем, волосы вставали дыбом, глаза выходили из орбит, дыхание спирало, ни голоса, ни вздоха и… все же я смотрел! Непреодолимая сила влекла меня к окнам.
Громадный корабль погружался медленно. «Наутилус» следовал за ним, следя за каждым его движением. Внезапно раздался взрыв. Сжатый воздух взорвал палубы, словно кто-то поджег пороховые погреба. Толчок воды был такой силы, что отбросило наше судно.
Теперь несчастный корабль стал быстро идти ко дну. Вот показались марсы, облепленные жертвами, реи, согнувшиеся от громоздящихся людей, и, наконец, вершина главной мачты. Темная масса скрылась под водой со всем своим экипажем мертвецов, захлестнутых ужасным водоворотом.
Я обернулся и поглядел на капитана Немо. Этот страшный судия, настоящий архангел мести, не отрывал глаз от тонущего корабля. Когда все кончилось, капитан Немо направился к своей каюте, отворил дверь и вошел к себе. Я провожал его глазами.
На стене против двери, над портретами его героев, я увидал портрет еще молодой женщины и двух детей. Капитан Немо несколько секунд смотрел на них, протянув к ним руки, затем упал на колени и горько зарыдал.
22. ПОСЛЕДНИЕ СЛОВА КАПИТАНА НЕМО
Жуткое зрелище кончилось, и створы закрылись; но свет в салоне не зажегся. Внутри подводного корабля царили безмолвие и мрак. «Наутилус» уходил от места скорби с невероятной быстротой, на глубине ста метров. Куда он шел? На юг или на север? Куда бежал этот человек, совершив свое ужасное, возмездие?
Я вернулся к себе в каюту, где молча сидели Консель и Нед. Я чувствовал отвращение к капитану Немо. Сколько бы он ни пострадал от других людей, он не имел права наказывать их так жестоко. Он превратил меня если не в сообщника, то в свидетеля деяний своей мести! Это уже слишком!
В одиннадцать часов дали свет. Я прошел в салон. В нем было пусто. Я посмотрел на инструменты. «Наутилус» несся к северу со скоростью двадцати пяти миль в час то на поверхности, то на тридцать футов ниже. По отметкам на карте я видел, что мы прошли мимо Ла-Манша и с невероятной скоростью идем по направлению к северным морям. Я еле успевал ловить глазами мелькавших перед окнами длинноносых акул, рыб-молотов, морских волков, частых посетителей этих вод, больших морских орлов, тучи морских коньков, похожих на шахматных коней, угрей, извивавшихся, как фейерверочные змейки, полчища крабов, плывших в наклонной плоскости, скрестив клешни на панцире, наконец стаи касаток, соперничавших с «Наутилусом» в быстроте. Но, конечно, о наблюдении, изучении, классификации не могло быть речи.
К вечеру мы прошли Атлантическим океаном двести миль. Смеркалось, и до восхода луны море окутал мрак. Ужасная сцена разгрома все время воскресала в моем воображении.
С этого дня кто мог сказать, куда нас увлечет «Наутилус» в этом бассейне Северной Атлантики? Все время шедший с непостижимой скоростью! Все время в полупотемках! Дойдет ли он до шпицбергенских кос, до круч Новой Земли? Пройдет ли по неведомым морям — по Белому и Карскому, по Обскому заливу, архипелагам Ляхова, вдоль неизвестных берегов Азиатского материка? Трудно сказать. Не знаю, сколько прошло времени. Время остановилось на судовых часах. Казалось, день и ночь шли не обычным чередом, а как в полярных странах. Я чувствовал себя во власти фантастического мира, где так свободно вращалось больное воображение Эдгара По. Каждую минуту я был готов увидеть мифического Гордона Пима, «эту туманную человеческую фигуру, гораздо большего объема, чем у любого обитателя земли, распростертого поперек водопада, который преграждает доступ к полюсу!»
Я предполагаю, — может быть, и ошибочно, — что отважный бег «Наутилуса» длился пятнадцать или двадцать дней, и неизвестно, сколько бы он продолжался, если бы не катастрофа, закончившая это путешествие. О капитане Немо не было ни слуху ни духу. О помощнике капитана — не больше. Ни один человек из экипажа не появлялся ни на одну секунду. Почти все время «Наутилус» держался под водой. Когда он поднимался на поверхность, чтобы обновить воздух, створы открывались и закрывались автоматически. Ни одной отметки на карте. Я не имел понятия, где мы находимся.
Добавлю, что канадец, утратив силы и терпение, не появлялся тоже. Конселю не удавалось выжать из него ни одного слова, и он боялся, как бы канадец в припадке безумия или под влиянием невыносимой тоски по родине не покончил самоубийством. Он следил за ним, не оставляя его ни на одну минуту.
Каждому понятно, что в таких условиях наше положение стало невыносимым.
Однажды утром, но какого числа сказать трудно, в первые часы дня я заснул, но сном болезненным, тяжелым. Когда я пробудился, я увидал Неда, который нагнулся надо мной и шепотом сказал:
— Бежим!
Я вскочил.
— Когда? — спросил я.
— В эту же ночь. Похоже на то, что «Наутилус» остался без присмотра. Можно сказать, что на судне все оцепенели. Вы будете готовы?
— Да. А где мы?
— В виду земли; сегодня я ее заметил сквозь туман, на расстоянии двадцати миль к востоку.
