Генри Торо - Американская повесть. Книга 1
Этот намек на нерыбацкое происхождение Асы оценила и остальная публика. Мы были уже довольно далеко от берега, но все слышали удаляющийся смех, а Аса, всегда готовый критиковать и советовать, отвернулся и, возмущенный, ретировался.
Поймав ветер, мы быстро двинулись к морю и остановились только затем, чтобы пропустить перемет, при виде которого миссис Тодд нахмурилась и объяснила, что ее мать, возможно, и не готова накормить трех лишних едоков. Это был перемет ее брата, и она как раз решила присмотреть пикшу покрупнее. Я перевесилась через борт лодки с большим интересом, а миссис Тодд в это время ловко перебирала руками длинную нить крючков и, отпуская сердитые замечания по адресу никчемных морских созданий, что питаются наживкой, осматривала добычу, и либо оставляла ее на перемете, либо стряхивала обратно в волны. Наконец она нашла то, что назвала приличной пикшей, забрала ее на борт, решительно лишила ее жизни, и мы поплыли дальше.
Пока мы так плыли, я выслушала увлекательный рассказ о природе этих островов, представляющих собой по большей части голые скалы со скупыми полосками овечьих пастбищ в начале лета. На одном из таких пастбищ нетерпеливая стайка овец сбежала к самому краю воды и заблеяла при виде нас так жалобно, что я была готова остановиться, но миссис Тодд повернула лодку прочь от скал и разругала владельцев этих овец, с которыми была знакома, за то, что те пожалели животным соли, а главное — заботы, нужной этим несчастным. Жаркое солнце превращает в тюрьмы эти маленькие острова, которые в начале июля со своими прохладными родниками и короткой густою травой могли бы быть настоящим раем. Указав вдалеке большой остров, моя спутница весело поведала мне, что землю на нем когда-то поделили два фермера, и с тех пор вот уже три поколения жителей одной половины острова не общаются с жителями другой его половины, не общаются даже в дни болезни, или смерти, или родов. Когда один из них, например, узнал, что война окончена, он выжидал целую неделю, прежде чем, подойдя к стене, сообщить это известие соседям. Понимаете, уж такие они люди. В глуши надо же чем-то развлекаться. А быть связанным с людьми, которые вам не по душе, куда хуже, чем жить одному. Вообще-то, каждый жалуется на свои невзгоды соседям, многие любят порассказать о себе, посплетничать. Но вот она, например, ценит разнообразие, а некоторые люди круглый год в понедельник стирают, а во вторник гладят, даже если в этот день приезжает бродячий цирк!
Задолго до того, как пристать на Зеленом острове, мы увидели белый домик, стоящий высоко, как маяк, — домик, в котором родилась миссис Тодд и где на зеленом склоне над водой жила ее мать; еще выше темнел хвойный лес. Многие поля были засеяны, что скоро стало отчетливо видно. Миссис Тодд, правда, разглядела это еще издали.
— Поздняя картошка у мамы что-то запаздывает, ей пока не хватало дождя, — такой она вынесла приговор. — И сорняков в ней, как говорится, больше, чем на Главной улице в Каупер-Центре. Братец Уильям, надо полагать, занят — тут и селедочная запруда, и рыбацкие шхуны наживкой снабжай, — о земле ему и подумать некогда.
— А зачем флаг вон там, среди пихт, за домом? — спросила я с интересом.
— А-а, это знак селедок, — отвечала она милостиво, а Джонни Бауден посмотрел на меня с презрительным удивлением. — Когда селедки много и для шхун хватает, они поднимают этот флаг; а когда клев плохой, дают об этом знать на берег, тогда приходят маленькие лодки и набирают сколько требуется из переметов. Вот она, глядите! Вон она, мать, машет чем-то от парадной двери. Она до пристани доберется одновременно с нами.
Я увидела, как в дверях дома что-то затрепыхалось, но еще быстрее нашел дорогу сигнал от сердца на берегу к сердцу в море.
— Как вы думаете, откуда она узнала, что это я? — сказала миссис Тодд, и на ее широком лице появилась нежная улыбка. — Все остаешься ребенком, пока есть мать, к которой можно прибежать и нажаловаться. А теперь смотрите на трубу. Это она пошла разжечь пожарче огонь. Ну вот, я очень рада, что мама здорова, вам будет очень приятно с ней познакомиться.
Миссис Тодд откинулась назад в своей любимой позе, и лодка опять закачалась. Она покрепче ухватила гафель и боковую шкаторину малого паруса и перебрала шкот в руках, как подгоняют лошадь вожжами. Сразу же налетел новый шквал, и мы как будто пошли вдвое быстрее. И скоро настолько приблизились к берегу, что увидели, как крошечная фигурка с косынкой на голове спустилась по полю и остановилась ждать нас у мыса на отмели.
Скоро плоскодонка проскребла по гальке, и Джонни Бауден, который всю дорогу оставался без дела, выскочил из лодки и, как настоящий мужчина, попытался поднять нас на следующей волне так, чтобы миссис Тодд могла причалить посуху.
— Это ты очень хорошо сделал, — сказала она, вставая и поднимаясь на берег на немного онемевших ногах, но с большим достоинством отказавшись от нашей помощи и еще вернувшись за мешком, который до тех пор лежал у нее в ногах.
— Ну, мама, вот и я! — объявила она равнодушным тоном, хотя лица обеих, обращенные друг на друга, сияли.
— Для старой дамы я выгляжу вполне прилично, разве не так? — спросила меня матушка миссис Тодд, наконец оторвавшись от дочери. Это была прелестная маленькая старушка с ясными глазами и с выражением кроткого ожидания, как у ребенка на празднике. Еще не выпустив ее сердечно протянутой руки, всякий почувствовал бы, что перед ним старый и близкий друг. Все вместе мы стали подниматься в гору.
— Не надо так спешить, мама, — предостерегла ее миссис Тодд, — тут нешуточный подъем, да вы, и когда одолеете его, не сядете отдышаться, а начнете хлопотать, бегать туда-сюда. Не идите быстрее, чем мы идем, с этим мешком и корзиной. А пикшу нам понесет Джонни. Я остановилась только раз проверить Уильямов перемет и найти такую рыбину, из которой вам, наверно, захочется сготовить уху. И луковицу с собой захватила, она у меня дома на подоконнике валялась.
— Вот этого мне как раз и не хватало, — сказала хозяйка дома. — Я только вздохнула, когда ты заговорила про уху, знала, что у меня репчатый лук кончился. Уильям забыл подкупить, когда прошлый раз был в Лендинге. Ты, Олмайра, и сама не торопись на подъеме. Я слышу, у тебя уже одышка.
Этот беззлобный реванш доставил, казалось, огромное удовольствие и говорившей и мишени. Обе рассмеялись, потом ласково поглядели друг на друга и на меня. Миссис Тодд тактично остановилась, любуясь широким видом на море. Я рада была постоять, так как запыхалась сильнее, чем и первая и вторая мои спутницы, и, чтобы протянуть время, стала спрашивать названия всех окружающих островов. А ветер здесь дул и чувствовался даже больше, чем в плоскодонке.
