Джеймс Купер - «Морская волшебница», или Бороздящий Океаны
— Всыплем им хорошенько! — крикнул он звонким, взволнованным голосом, напоминая своим людям, что капитан с ними и помнит о них. — Смелей, молодцы, покажите им, как чутко спят англичане! Беглый огонь!
Команда была выполнена. Раздался выстрел из второго носового орудия, заговорили мушкеты и мушкетоны. В тот же миг шлюпки гурьбой подкатились под бушприт и раздались громкие крики — это французы кинулись на абордаж.
Матросы самоотверженно отстаивали свой крейсер. Дважды на ноке бушприта появлялись темные фигуры людей, чьи искаженные лица были видны лишь при вспышках пистолетных выстрелов, и дважды англичане сметали их пиками и штыками. Однако третья попытка оказалась более успешной, и вот уже топот нападающих послышался на баке. Бой был короткий, но яростный, и палуба вскоре стала скользкой от крови. Булонец был во главе французов, а Ладлоу и Трисель сражались в эту опасную минуту бок о бок со своими матросами. Но силы были неравны; к счастью для капитана «Кокетки», кто-то упал прямо на него и столкнул его с бака.
Вскочив на ноги, Ладлоу стал ободрять своих людей, ответивших ему громкими криками, которые моряк всегда издает в трудную минуту, сражаясь до последнего вздоха.
— К трапам, защищайте трапы! — воскликнул капитан.
— К трапам, храбрецы! — подхватил Трисель слабеющим голосом.
Моряки повиновались, и Ладлоу убедился, что еще не все потеряно.
Обе стороны медлили. Нападающих сдерживал мушкетный огонь с мачт, а защитники не решались переходить в наступление. Но вот те и другие бросились друг на друга, и у фок-мачты закипела жестокая схватка. В тылу у французов собралась целая толпа, и, как только один падал, на его место становился другой. Наконец англичане отступили, и Ладлоу поднялся на ют.
— Отходите, ребята! — громко скомандовал он, перекрывая крики и шум боя. — Отходите в бортовые коридоры, укрывайтесь за орудиями!
Англичан словно ветром сдуло. Одни залезли на тент, другие — под защиту пушек, многие нырнули в люки. И тогда Ладлоу решился на отчаянный шаг. Он прибег к последнему средству. Вместе с канониром он поднес спички к двум фальконетам, стоявшим в боевой готовности. Палубу заволокло дымом, а когда он рассеялся, бак был пуст, словно на него никогда и не ступала человеческая нога. Все, кто уцелел, исчезли.
С громким «ура» защитники вернулись на свои места, и Ладлоу сам повел их в атаку на бак. Французы, попрятавшись кто куда, вылезли из своих укрытий, и бой возобновился. Сверкающие огненные шары носились над головами и падали в самую гущу сражающихся. Ладлоу, видя опасность, попытался отбить носовые пушки, из которых одна была заряжена. Но в этот миг на палубе, у него за спиной, разорвалась граната, а затем в трюме раздался такой мощный взрыв, что, казалось, он сейчас разнесет в щепы днище крейсера. Ослабевшие англичане дрогнули; на них снова посыпались гранаты, из шлюпок на палубу взобралось еще человек пятьдесят французов, и под их яростным натиском Ладлоу со своими людьми вынужден был отступить.
Англичане сопротивлялись отчаянно, но положение стало безнадежным. Враги наседали с громкими криками; частым огнем мушкетов с бушприта и блинда-рея им удалось сбить почти всех стрелков, сидевших на мачтах.
События развивались так стремительно, что и описать невозможно. Вот уже французы захватили всю носовую часть судна вплоть до передних люков, но туда бросился юный Попрыгун с десятком людей, которому с помощью еще одного гардемарина и нескольких матросов удалось отчаянным усилием удержать французов. Ладлоу оглянулся назад и решил дорого продать свою жизнь, защищая каюты. Но тут он вдруг увидел грозную улыбку морской волшебницы — ее сверкающий лик поднялся над гакабортом. Десяток темных фигур спрыгнули на полуют, и раздался голос, при звуке которого у него радостно дрогнуло сердце.
— Держись, друзья! — кричали люди, подоспевшие на помощь.
— Держись! — подхватили и матросы.
Таинственный лик скользнул вперед, и Ладлоу узнал могучую фигуру моряка, который стал рядом с ним в ряды защитников крейсера.
На миг стало тихо, слышны были лишь стоны раненых. Все произошло быстро, словно налетел ураган. Англичане воспрянули духом, видя, что пришла подмога, а французы отступили, пораженные неожиданностью. Те из них, кого англичанам удалось схватить у юта, были убиты без всякой пощады, а наверху их ряды были сметены, словно щепки во время шторма. Живые и мертвые с плеском падали за борт, и в мгновение ока палуба «Кокетки» была очищена. Только на бушприте замешкался один француз. Но вот туда прыгнул какой-то сильный и проворный человек. Удара слышно не было, зато все увидели результат: француз камнем полетел за борт.
Затем послышались торопливые всплески весел, и, прежде чем защитники крейсера успели осознать свою победу, мрак, окутывавший океан, бесследно поглотил французские шлюпки.
Глава XXXII
О, мы уже встречались с ним!
Я помню,
Он был тогда в грязи и, как
Вулкан,
Весь черен от порохового дыма.
Ш е к с п и р. Двенадцатая ночьПрошло всего двадцать минут с того мгновения, как на «Кокетке» был сделан первый выстрел, и вот уж французские шлюпки скрылись в темноте. Самый же бой на борту крейсера не длился и половины этого времени. Но, как ни коротки были эти минуты, участникам схватки они показались единым мгновением. Враг отступил, удары весел затихли вдали, а уцелевшие англичане все стояли на своих местах, словно ожидая новой атаки. А потом люди, забывшие о себе в пылу схватки, опомнились. Раненые начали чувствовать боль и осознали, как опасны их раны, а те немногие, кто остался невредим, поспешили позаботиться о своих товарищах. Ладлоу, как это часто бывает с самыми отчаянными храбрецами, презирающими опасность, вышел из боя без единой царапины; но, видя, как его люди шатаются и падают, не поддерживаемые больше воодушевлением борьбы, он понял, что победа куплена дорогой ценой.
— Пошлите ко мне мистера Триселя, — сказал он тоном скорее печальным, чем торжествующим. — Поднялся ветер, воспользуемся этим и обогнем мыс, чтобы лучше видеть французов.
От одного моряка к другому тихо пронеслось: «Мистер Трисель!», «Штурмана к капитану!» — но никто не откликался. Подошел матрос и доложил Ладлоу, что судовой врач просит его прийти на полубак. Капитан сразу увидел у фок-мачты группу людей с фонарями в руках. Старый штурман был в агонии. Когда Ладлоу подошел, врач только что осмотрел его раны и убедился, что помочь ему нельзя.
— Надеюсь, он ранен несерьезно? — шепотом спросил встревоженный капитан у врача, который спокойно собирал свои инструменты, готовясь оказать помощь кому-нибудь, раненному не так тяжело. — Нужно сделать все для его спасения.
