Теодор Мюгге - Пираты, каперы, корсары
— Облава? — пролепетал Уиллби. — А к чему бы здесь облава, капитан Планкетт?
— Как и в других местах, мистер Уиллби, — ответил капитан. — Кораблям Его Величества нужны матросы.
— А что, на “Селезне” не хватает матросов? — спросил Джонс.
— Слава Богу, хватает! — ответил Планкетт. — Сто тридцать лихих молодцов на борту, а это вполне достаточно здесь, в Канале. Но вскоре мы ожидаем в подкрепление еще несколько фрегатов, вот они-то укомплектованы лишь наполовину. А все проклятые идиотские слухи о том, что филадельфийские мятежники посылают в европейские воды несколько своих разбойничьих кораблей, а может и самого Пола Джонса, самого свирепого их пирата!
— Пол Джонс! — с усмешкой воскликнул республиканец, крепко сжимая локоть Уиллби. — Дьявольское отродье, перед которым все трепещут!
— Трусы и старые бабы обоего пола, да! — пренебрежительно ответил Планкетт. — Но пусть только сунется этот разбойник! Мы его встретим здесь, да так, что никогда уж он больше не будет нагонять страх на людей, и даст бог, попадется он в мои руки!
— Что ж, вполне может статься, капитан Планкетт, и даже быстрее, чем вы думаете, — отозвался Джонс вызывающим тоном.
— Что вы имеете в виду? — насторожился англичанин. — Что вы знаете об этом, кто вы такой?
— Я первый штурман на бриге мистера Уиллби “Восходящее солнце”, — скромно ответил Джонс. — А то, что я сказал вашей милости о Поле Джонсе, так это я подумал, коли разбойничьи корабли намерены напасть на Англию, то это, скорее всего, случится здесь, на Канале, где торговля не защищена и где до сих пор было слишком уж безопасно.
— Г-м-м, — промычал Планкетт, посмотрев на него внимательно. — Ваши слова разумны, молодой человек. Вы нравитесь мне и, несмотря на вашу молодость и несколько хлипкое телосложение, уверен, что вы славный моряк. Согласись вы вступить в службу на корабль Его Величества под моей командой, я охотно взял бы вас вторым штурманом и помог бы вашей дальнейшей карьере.
— Я хотел бы подумать, ваша милость, — сказал Джонс, — и, если мистер Уиллби не имеет ничего против, то думаю, что представлюсь вам завтра на борту “Селезня”.
— Добро! — весело ответил Планкетт. — Приходите, и мы вместе изловим Пола Джонса, которого вы так боитесь. Вы увидите, как этот головорез, будь он хоть каким могучим великаном, обломает зубы о моего “Селезня”!
Планкетт пошел своей дорогой, а Джонс сказал с усмешкой:
— Я обещаю вам, мистер Уиллби, завтра, не успеет зайти солнце, я буду на борту “Селезня” и предложу капитану Планкетту свою службу!
— Вот мой дом, — угрюмо отозвался Уиллби. — Входите, капитан.
Он ударил в дверь большим висячим молотком, и заспанная, разомлевшая возле камина, молодая хорошенькая служанка впустила их в дом. Девица явно была разобижена поздним возвращением хозяина. Она удивленно обвела взглядом незнакомого гостя.
— Отопри верхнюю комнату, Полли, — сказал Уиллби, — разведи огонь в камине да принеси нам, что у тебя есть.
— Ради бога, без церемоний, мистер Уиллби, — вежливо сказал Джонс, — нет-нет, отпустите это прекрасное дитя, уставшее после дневной работы, пусть идет спать. Проведите меня лучше в вашу комнату. Вы же знаете, время — деньги, мы должны поскорее управиться с нашими делами.
— Но, капитан, — возразил Уиллби, дрожа от страха, — я хотел, чтобы Полли… Мне не хотелось бы так, одному без…
— Как, мистер Уиллби, — рассмеялся Джонс, — вы собираетесь принять милую Полли в нашу компанию? Посмотрите, как она прекрасна. Она не хочет, и она права. Ну, отпустите же ее и похозяйничайте сами, угостите меня бокалом шампанского или портвейна.
— В вашей комнате стоят две большие бутылки, сэр, — сказала Полли обиженно, — и спокойной ночи, сэр, с вашего позволения!
Она выбежала, захлопнув за собой дверь, республиканец же незамедлительно раскрыл другую, по ту сторону передней, и втянул в нее Уйллби, окончательно растерявшегося от дерзости американского разбойника.
— Здесь нас только двое, сударь, — сказал купец, — и делайте поскорее то, что вы намерены сделать. Хотите убить меня или ограбить, так не тяните, ради бога!
— Как, мистер Уиллби, — возразил Джонс, — вы что же, вовсе не доверяете моему слову? В моей компании вам надежнее, чем в лоне Авраамовом, если сдержите, конечно, свое обещание.
— Что я должен сделать? — трясущимися губами выговорил Уиллби.
— Прежде всего, — сказал Джонс, уютно устроившись на мягком диване, — несите бутылку и стаканы, и давайте чокнемся за нашу добрую дружбу и деловое сотрудничество.
Уиллби нехотя повиновался и, произнеся про себя страшное проклятие, опорожнил стакан за здоровье Джонса.
— Ну, а теперь смотрите на меня, Уиллби, — сказал пиратский капитан. — Рассмотрите меня внимательно и подробно, чтобы не зря платить за это. А потом выкладывайте денежки, тысячу фунтов чистоганом.
— Что, что, капитан? — испуганно пролепетал купец.
— О, не притворяйтесь, будто забыли свое собственное торжественное обещание, — воскликнул Джонс. — Вот он я! Я, Пол Джонс, за голову которого эти скаредные лондонские ростовщики назначили приз, тот самый Джонс, мистер Уиллби, за которого вы охотно вызвались заплатить тысячу фунтов, посчастливься вам когда-нибудь увидеть его в Уайтхевене. Оцените же мое великодушие! Пол Джонс не только в Уайтхевене, нет, он — под крышей вашего собственного дома, в восторге от чести пропустить вместе с вами по стаканчику, и при этом не требует ничего, кроме обещанной тысячи фунтов. Великолепная шутка! Что же вы не смеетесь, мистер Уиллби, смейтесь от всей души!
Уиллби был, однако, не тем человеком, что с радостью расстается с тысячей фунтов, да еще и смеется над очень дорого обошедшейся ему шуткой. Едва слышным голосом он принялся перечислять всяческие уважительные причины, однако Джонс, хитро улыбнувшись, прервал его сетования:
— Стыдитесь, сударь, — сказал он. — Тысяча фунтов для вас сущая мелочь, и потом каждый должен держать свое слово, как я свое, так и вы — ваше. И потом, что бы вы сказали, если я, не удовлетворясь этим, попросил бы вас пожертвовать еще тысячу фунтов в помощь бедным американским пленным, о которых вы так дружески вспоминали?
От этого предложения Уиллби застыл в ужасе.
— Вы шутите со мной, капитан Джонс, — произнес он наконец и попытался улыбнуться.
— Видит бог, я никогда не был так серьезен, — возразил Джонс, склоняясь в учтивом поклоне.
— Тогда… тогда вы решили меня разорить! — запричитал купец.
— Ничуть, дорогой мистер Уиллби, — сказал капитан еще учтивее. — Вы богатый человек и, разумеется, не откажете мне в моей скромной просьбе.
