Виктор Цокота - Звезда бессмертия. Книга 1
Он шагнул к креслу, а потом вдруг резко повернулся всем корпусом к левому борту.
— Слышишь?
В небе нарастал гул моторов.
— Аксенов? Или…
Самолета не было видно. Он почему-то упорно прятался в солнечных лучах и приближался к тримарану не с севера, а с востока.
— Аксенов бы уже сел на воду, — тихо проговорил Олег. В голосе его прозвучала тревога.
И вдруг совсем близко от корабля сверкнули серебристые крылья без опознавательных знаков. Машина неслась прямо на тримаран. Раздалась приглушенная скороговорка пулемета, и по корпусу, палубе, парусам, по прозрачному колпаку рубки ударила, грохоча и визжа в рикошетах, струя свинцового ливня.
Однако пластик «А-16» с честью выдержал неожиданное испытание на прочность: ни одной пробоины, вмятины или хотя бы легкой царапины на нем потом не обнаружили. А неизвестный стервятник делал широкий вираж в небе, заходя с моря в новую атаку. Его хищное тело, прячась в лучах солнца, издали нацелилось острым носом на тримаран, и трудно было определить, что несет он в когтях под своими крыльями бомбы, торпеды, напалм или сверхмощные ударные мины.
— Люк! — крикнул Олег. — Надо скорее закрыть верхний люк!
Он кинулся к выходу из рубки.
— Погоди! — схватил его за руку Винденко. — Смотри! Самолет был всего в двух кабельтовых от парусника, когда прямо перед ним из пучины моря вырос столб огня, в котором мелькнуло, устремляясь навстречу крылатому пирату, огненно-белое тело ракеты. Секунда-и мощный взрыв потряс воздух. Тугая волна его ударила в паруса «Семена Гарькавого», резко качнула, унеся на десятки метров в сторону материка, в то время как в месте взрыва падали в воду горящие обломки сбитого самолета.
Не успели Олег и Александр Павлович прийти в себя от увиденного, как неподалеку от тримарана забурлил, вспучился океан, и над его поверхностью поднялось огромное темное тело подводной лодки с высокой рубкой, на которой четко выделялась белая цифра «9».
В динамиках рации ближней связи раздался все тот же знакомый спокойный и уверенный голос:
— Подойдите к нам и на несколько минут погасите скорость. Очень жаль, что мы не можем посетить друг друга.
Олег выполнил просьбу.
Пока тримаран осуществлял маневр сближения, на длинную, чуть покатую палубу подводного ракетоносца из открывшегося люка рубки вышел высокий и сравнительно молодой человек в синей рубашке с белым отложным воротничком. На рубашке не было знаков различия, только на нагрудном кармане какая-то надпись и цифры, проштампованные желтой краской.
— Командир корабля, капитан первого ранга Василий Григорьевич Лавров, представился он, подойдя к самому краю палубы. — Рад приветствовать вас лично и от имени всего нашего экипажа, — пожал он руки над головой. Приносим извинения за те неприятные минуты, которые вам пришлось пережить. Но мы подумали, что эта очередной визит комиссара регаты.
— Мы тоже так сначала решили, — ответил Олег. — Так что обижаться нам не на что. Давайте лучше решать вопрос, как и кому нам лучше доложить по поводу случившегося.
— О наших действиях мы сообщим в Центр сами. Вы ничего не видели и не слышали. Благо — место пустынное, — кивнул он в сторону далекого берега. Бандиты получили по заслугам. Думаю, что они, — широким жестом руки очертил он пространство над головой и океаном, — больше не сунутся к вам, но тем не менее в целях безопасности мы будем и дальше сопровождать вас до самого мыса Горн. Под водой, разумеется. Так что работайте и отдыхайте спокойно, закончил капитан знакомой фразой и, еще раз пожав в дружеском приветствии над головой свои руки, скрылся в рубке.
Четверо стояли на корме тримарана и с восхищением смотрели на округлые формы подводного ракетоносца.
Корабль как-то незаметно, словно подгоняемый легкой волной, отодвинулся от «Семена Гарькавого» на два кабельтовых и только после этого дал полный ход. Стоящие на корме тримарана, да и не только они — сам океан сразу почувствовал, как проснулась укрощенная сила его двигателей. Не возникло ни рокота, ни вибраций. Просто всю водную гладь вдруг разом перечеркнули два косых, бугристых луча волн, которые протянулись от бортов подводного великана и помчались дальше, один — к горизонту, другой — к далекому берегу.
Зарывая в пенящуюся перед ним воду свой крутой и широкий лоб, подводный корабль стремительно шел вперед на острие этого гигантского клина, как бы прокладывая путь «Семену Гарькавому», и само море не могло угнаться за ним. А потом он вдруг сразу, за какую-то минуту, исчез в морской пучине, и только два луча волн, расходящиеся в разные стороны, еще долго напоминали команде тримарана о его недавнем присутствии.
Не прошло и часа с момента событий, как резко изменил направление ветер. Он дул теперь то прямо в нос гондолы, то под очень острым углом к направлению движения тримарана. Далеко не каждое парусное судно может успешно противостоять напору такого ветра и продвигаться вперед заданным курсом.
Больше суток шли они лавировкой, то и дело меняя галс. Автоматика работала безотказно. И хоть очень медленно — со скоростью десять-двенадцать узлов в час, но они все же продвигались вперед. Правда, помогало Бразильское течение. Настолько успешно, что в одиннадцать утра семнадцатого июня «Семен Гарькавый» подошел к большой и хорошо защищенной от любых ветров бухте Гуанабара, окаймленной округлыми, иногда фантастически причудливыми вершинами, которые словно специально выдвинулись к океану со стороны близко подходящей к берегу горной гряды.
У входа в бухту, среди этих причудливых вершин располагался Рио-де-Жанейро — огромный город, бывшая столица Бразилии, ее крупнейший порт, утопающий в пышной тропической зелени. В зеленом обрамлении пальм, гигантских вечнозеленых деревьев и благоухающих цветников высились белоснежные здания многочисленных отелей, роскошных дворцов и уютных вилл.
«Семен Гарькавый» медленно шел вдоль заполненных народом набережных в сопровождении почетного эскорта. На этот раз экипаж одел желтые куртки лидеров.
Вручая их накануне, Аксенов и Георгов объяснили, что за каждые два-три этапа победителям поочередно будут выданы куртки цвета всех пяти континентов голубые, желтые, черные, красные и зеленые — как принято Отличать их на кольцах, символизирующих единение людей всего мира.
Сережа не выпускал из рук беспрерывно стрекочущей камеры, то и дело перезаряжая кассеты с кинопленкой. Часто щелкал затвором фотоаппарата Александр Павлович.
Вот справа от входа в бухту в его видоискателе появилась крутая семьсотчетырехметровая горная вершина, увенчанная колоссальным тридцатиметровым изваянием Христа. А слева — не менее своеобразная гора «Сахарная голова»…
