Юрий Рожицын - СМЕРТЬ НАС ОБОЙДЕТ
Лисовский залег в канаве у обочины, Отто распростерся в стороне от лимузина и стрелял левой рукой, а правая неловко подвернулась под туловище. Из шестерых противников уцелели четверо. Один вел огонь по Груздеву, двое не давали подняться Косте и Занднеру, а четвертый ползком пробирался к вездеходу. Он, видно, намеревался задним ходом подогнать машину к своим компаньонам и удрать с поля боя.
За кустами в рост не поднимешься, насквозь простреливаются. И на Костю мала надежда, его к земле прижали. Отто отвлекает врагов на себя, видать, сильно ранен и держится из последних сил. Тогда Груздев решился и вытащил последнюю гранату. Выдернул предохранитель и, лежа, как обучали в диверсионной школе, метнул ее по прямой линии под вездеход. После взрыва вскочил вместе с Лисовским и они автоматными очередями накрыли последних врагов. Тот, что подбирался к машине, пытался сопротивляться, но Лисовский выстрелом из пистолета отбросил его от себя.
— Тебя не зацепило? — подбежал Сергей к другу.
— Обошлось... Помоги Отто, а я поищу документы у убитых. Кто напал на нас?
Занднер уже перебрался в «паккард» и мрачно сидел, покачиваясь туловищем из стороны в сторону и бережно прижимая к груди левой рукой правую. Сергей расстегнул его куртку, осторожно отвел руки немца и стал ее снимать. Отто при каждом неловком движении болезненно морщился, но старался помочь напарнику.
— Задето плечо, — пытался говорить он ровно, обычно. — Свитер и рубашку не снимешь, разрежь...
Груздев финкой располосовал рукава и обнажил мускулистое плечо. Пуля угодила в сустав и из округлой дырочки тоненькой струйкой сочилась кровь. Перебинтовывая рану, Сергей озадаченно думал, почему нет выходного отверстия? Стреляли с близкого расстояния, а пуля не вышла. Не дай бог, если она задела артерию или застряла в легком...
— Слепое или сквозное ранение? Сергей жестом показал — слепое.
— Тысяча чертей! — выругался Отто. — Мне только этой проклятой пули и недоставало...
— Не теряйся, Отто, в танковых частях всегда порядок!
Немец опять скользнул по нему вопрошающе-изумленным взглядом, но промолчал. Груздев скинул с себя куртку, снял свитер и разрезал его на полосы. Укутал ими руку Занднера и плотно прибинтовал к туловищу. Отто прислушался к ране и скупо улыбнулся:
— Спасибо, Гюнтер, боль стихла.
— Не то что документов, а клочка бумаги в карманах не нашел, — с досадой сообщил вернувшийся Лисовский. - Там один отходит, что-то бормочет. Может ты, Отто...
— Помоги выбраться, — протянул тот левую руку, но Сергей подхватил его и поставил на ноги.
— Гюнтера лучше в друзьях иметь, чем во врагах числить, — вздохнул немец. — Говорил я когда-то Гансу, а он не поверил...
Мужчина лежал с помутневшими от страданий глазами, пальцы автоматически сжимались в кулаки и разжимались. Отто, поддерживаемый Груздевым, тихо спросил:
— Вы итальянец?
Тот сперва отрешенно молчал, потом взгляд осмысленно посветлел и он через силу прошептал:
— Да... Святая мадонна! Моя девочка, моя бедная девочка... Боже мой! — и затих с открытыми, полными слез глазами.
— Давай поторапливаться, — проговорил Костя, с трудом отводя взгляд от убитого. — Отто ранен, да и подмога итальянцам может появиться, нам тогда несдобровать.
Пока Лисовский сметал осколки стекла с сидений, поудобней устраивал Занднера, Сергей осмотрел мотор и порадовался, что пули его не задели. А передние шины спустили. Одну запаску нашел у себя в багажнике, за другой сбегал к вездеходу. Сменив колеса, сел за руль, завел мотор и осторожно объехал горящий автомобиль. На небольшой скорости подогнал лимузин к роще, откуда струйками прорывался едкий дым, и разом с Костей резанули из автоматов по ближайшим кустам. В ответ не прозвучало ни выстрела. То ли сидевшие в засаде отошли от очага пожара, то ли разбежались, поняв, что операция провалилась. Успокоенный Сергей выжал газ и, не обращая внимания на бьющий в лицо ветер, помчался по пустынному шоссе. Глянул на часы и удивился — бой занял пятнадцать минут...
— Герберт, вы славяне? — расслышал он напряженный голос Отто. Костя помедлил, нотом сдержанно ответил:
— Да, русские!
— Шпионы?
— Летчики... Нас сбили над Варшавой. Выбрались из города и попали в плен к польским националистам. В подвале и с Бломертом познакомились.
— Бломерт и составил вам протеже, — тихо рассмеялся Занднер.
— Я интуитивно чувствовал вашу непохожесть на современных немцев, но относил свои сомнения к особенностям домашнего воспитания. Мог появиться у меня проблеск, когда вы освободили коммуниста из Заксенхаузена, но я посчитал его вашим родственником. Поставьте себя на мое место: фюреры гитлерюгенда и антифашист?!
— Вы разочарованы, Отто?
— Я искал настоящих немцев, а наткнулся на неподдельных русских... Я люблю храбрецов, Герберт, и жалею, что выбыл из строя. Мне хочется доказать вам, что не всем немцам нацисты заморочили головы... Один народ, одна империя, один фюрер... Народ без пространства... — повторил он гитлеровские лозунги. — Тот, кто хочет стать солдатом, должен в руки взять ружье... Как они вдалбливали мысль о превосходстве немцев над другими народами, о их праве на чужую землю и чужие богатства...
— Не будь пессимистом, Отто, — сердито проговорил Костя. — Я познакомлю тебя с нашим другом Эрихом. Он не сложил оружия, когда к власти пришел Гитлер, и все годы боролся с фашизмом.
— Поздно, Герберт, — горько отозвался Занднер, — мы не поймем друг друга. Тонкие мостки нас соединяют, а глубокая пропасть разделяет. Он боролся с нацизмом, а я шел за него в бой...
— Поймете. Не сразу, но поймете друг друга... Сережка, жми!.. Отто обеспамятел, изо рта кровь...
В дверях друзья обернулись, Занднер слабо им улыбнулся. Забинтованная в плече рука лежит на затянутой марлей груди, на похудевшем, бледном от потери крови лице темнеют черные полукружья под глазами, торчит обостренный нос, заметно отросла щетина на подбородке и скулах. В коридоре Костя остановил медицинскую сестру:
— Фройляйн, вы получше присмотрите за нашим другом.
— Гауптштурмфюрер у нас не задержится, — устало проговорила она. — Немного окрепнет, отправим в фатерлянд. Ранение тяжелое, но операция прошла благополучно, пуля извлечена. Дня через три-четыре ему наложат гипсовую повязку на плечо...
Сергей, похлопывая по ладони кожаными перчатками, следовал за Лисовским. Остановились у машины. Ярко светило солнце, остро пахло набухшими почками из близкого сада.
— В какую сторону махнем? — лениво спросил Груздев. — Увольнительная на целый день, чем-то надо заняться?
