Мишель Зевако - Капитан
– Ее имя? – осведомился Лоренцо.
– Марион Делорм, – прошептал Бельфегор. Продавец трав, улыбнулся. «Это – победа», – подумал он.
– Ты хочешь выяснить, где сейчас находится Марион Делорм? – уточнил маленький человечек.
– Да, хозяин, – хрипло произнес Бельфегор. – Скажите мне это, и я буду вашим вечным должником! А моя госпожа никогда не узнает, что вы этой ночью отправили какое-то письмо! Понимаете? – пристально взглянул нубиец на карлика.
Если бы Лоренцо сейчас изрек: «Марион Делорм находится в эту минуту на такой-то улице в таком-то доме», нубиец прямиком отправился бы туда. Однако Бельфегор упомянул о записке, которую торговец травами вручил Коголену. Карлик стал мертвенно бледным. Он сказал себе: «Нубиец обо всем догадался и теперь предупредит Леонору».
Поэтому маленький человечек сказал:
– Мне нужно произвести вычисления. Приходи завтра, и ты узнаешь, где Марион.
Произнося эти слова, Лоренцо хорошо понимал, чем рискует. И сразу же увидел, что добился своего… Ведь ему нужно было убедить Бельфегора в том, что он, колдун, не может отыскать Марион Делорм! И ему это, увы, удалось! Карлик прочел в глазах нубийца, что вера Бельфегора в магические способности маленького уродца угасла.
«Завтра! Вычисления! Значит, люди болтают ерунду! Этот человек не может проникать взглядом сквозь стены! Он – обыкновенный калека, а никакой не колдун!»
Все это стало ясно Бельфегору в мгновение ока. Великан расправил плечи. Ему казалось, будто он только что очнулся от сна. Нубиец посмотрел по сторонам, затем взгляд его остановился на Лоренцо, который бесшумно карабкался по лестнице.
Сжав зубы, Бельфегор ринулся вперед. Теперь это уже был не бесстрастный палач, который выполняет свою работу без ненависти и гнева. Теперь нубиец хотел отомстить мнимому колдуну за свои растоптанные надежды. Ведь этот человек только что доказал Бельфегору, что его мечта – химера. Дрожа от ярости, нубиец поднимался по лестнице. В руке он сжимал кинжал.
«Иди, иди сюда, – думал Лоренцо, улыбаясь. – Нужно, чтобы мое письмо дошло… и чтобы Леонора об этом не узнала!»
В тот момент, когда карлик был уже у двери своей лаборатории, Бельфегор нанес ему в спину удар кинжалом. Маленький уродец растянулся на полу.
– Подыхай! – злобно прохрипел нубиец.
Он нагнулся, чтобы ударить Лоренцо еще раз, и вдруг увидел, что стальной клинок сломался! А рана, которая должна была появиться на спине карлика, не кровоточила! Пока Бельфегор изумленно разглядывал свой кинжал, Лоренцо вскочил на ноги и бросился в лабораторию. Дело в том, что торговец носил под колетом прочную кольчугу: удар нубийца был силен, поэтому карлик упал, но острое лезвие не причинило ему никакого вреда. В мгновение ока Лоренцо подлетел к окну. К счастью утром карлик оставил его открытым.
Помешать Бельфегору предупредить Леонору можно было лишь одним единственным способом: убить нубийца. Только его гибель могла спасти герцогиню Ангулемскую и ее дочь.
Лоренцо встал на подоконник. К нему огромными прыжками мчался Бельфегор. Еще миг, и великан схватил карлика! Лоренцо поднял глаза к небу и прошептал:
– Это предначертано в книге судеб. Таково продолжение драмы в Орлеане.
Маленький человечек обхватил шею Бельфегора обеими руками и повис на ней. Нубиец отчаянно колотил Лоренцо по голове. Однако тот все крепче сжимал пальцы, стараясь подтолкнуть противника поближе к окну. И карлику это удалось! Великан потерял равновесие, и оба, сплетясь, как пара змей, стремительно полетели вниз.
Раздался громкий всплеск. Несколько секунд Бельфегор и Лоренцо барахтались на поверхности реки. Затем наступила тишина. Слышался только шум воды у опор моста. Бельфегор и Лоренцо пошли ко дну.
Освобожденный Капестаном Карл Ангулемский сразу же бросился разыскивать свою дочь. Герцог полагал, что она должна быть где-то неподалеку. За замком в Медоне, скорее всего, следили, и уж наверняка не спускали глаз с дворца на улице Дофин.
Потому герцог поспешил в тихий особнячок, стоявший на улице Барре. Постучав в дверь, Карл Ангулемский негромко произнес имя Жизели. И вдруг он заметил, что дверь приоткрыта… Дом был пуст. Несчастный отец похолодел.
Однако новая мысль слегка приободрила герцога. Наверное, Сен-Мар взял его дочь, свою невесту под защиту!
Карл Ангулемский побежал к особняку маркиза. Герцогу открыл слуга.
– Мой хозяин уехал, монсеньор, – с поклоном сообщил слуга. – Особняк пуст.
– Уехал? – переспросил герцог. – С моей дочерью? Чтобы доставить ее в безопасное место? Живее, отвечай! Но только правду!
– Увы! – опустил глаза лакей. – Простите меня, монсеньор, за то, что я вынужден сообщить вам грустное известие. Мы не видели вашу дочь. Господин маркиз уехал не с ней. Больше я ничего не могу вам сказать. Не просите меня, чтобы я предал своего хозяина.
– Прошу тебя, чтобы ты проявил уважение к горю отца, это все! – вскричал Карл Ангулемский.
– Хорошо! – вздохнул слуга. – Монсеньор, господин маркиз уехал с женщиной, которую зовут Марион Делорм!
Побледневший герцог Ангулемский, шатаясь, побрел к резиденции герцога де Гиза. Разумеется, он даже представить себе не мог, что Гиз сейчас в Бастилии.
Во дворе особняка герцог Ангулемский увидел множество знакомых лиц, но все отшатывались от него, словно от прокаженного. Вскоре герцог узнал, что Гиз арестован. Карлу Ангулемскому даже поведали, что завтра Гиз выйдет из тюрьмы и, возглавив отряд из тысячи заговорщиков, штурмом возьмет Лувр. Разумеется, это были всего лишь слухи.
Герцог Ангулемский выбрался на улицу, обливаясь слезами.
Его предали Гиз и Сен-Мар, у него не было больше единомышленников, друзей и даже дочери! У него осталась только Виолетта… Герцог решил, что сначала нужно найти жену, а дочь они будут потом искать вместе. Спасение было только в этом.
Карл Ангулемский отправился в Медон и прибыл туда около четырех часов утра. Первым делом герцог поспешил в гостиницу «Сорока-воровка», чтобы расспросить там обо всем, что случилось, благоговевшую перед ним хозяйку Николетту.
Разбуженная слугой трактирщица тут же куда-то исчезла. Через несколько минут она вернулась с Жизелью и Виолеттой!
Когда герцог, едва не лишившийся рассудка от счастья, пришел наконец в себя, он заметил, что его жена сильно изменилась. Взгляд Виолетты стал более осмысленным. По всей видимости, к ней возвращался разум. Герцог с нежностью посмотрел на супругу.
– О дорогая! – воскликнул он, осыпая ее поцелуями.
Виолетта, обнимая радостно улыбавшуюся Жизель, произнесла таинственную фразу, смысла которой никто не понял:
