Багдан Сушинский - Путь воина
Приблизившиеся оруженосцы князя — два рослых норманна — с двух сторон попридержали его, не позволив вывалиться из седла.
— Откуда вы и как оказались здесь? — еще больше приблизился к нему князь, но прежде приказал одному из норманнов осчастливить поляка несколькими глотками водки.
— Кажется, вы идете на помощь графу Потоцкому? — спросил ротмистр, немного взбодрившись.
— Я получил именно такой приказ.
— Можете не спешить, князь. Армии Потоцкого больше не существует.
— Вообще не существует?! — не поверил князь.
— Она полностью разгромлена. Сам коронный гетман или погиб, или попал в плен. Сие мне неведомо. Перед вами один из немногих, кому удалось спастись, прорвавшись вместе с полком князя Корецкого [44].
— Бегством, конечно?
— Бегством, — покорно признал гордый шляхтич. — Иного способа спастись при полном разгроме воинство мира так и не выдумало.
— Но я могу положиться на ваше слово дворянина и офицера? Армия коронного гетмана действительно погибла?
— Окружена и разгромлена. В этом можете не сомневаться.
Князь Гяур переглянулся с ближайшими офицерами.
— Это совершенно меняет дело, — проговорил полковник Улич. — Мы получили приказ прийти на помощь коронному гетману. Но если ни его, ни армии уже не существует…
— …То это спасает нас от необходимости вступать в сражение с армией повстанцев, которой мы со своим небольшим корпусом противостоять все равно не способны, — развил его мысль Хозар.
— В таком случае мы уходим на Винницу, — сформулировал их сомнения в четкий приказ генерал Гяур. — И там ждем новых распоряжений.
— Я понимаю, что вам не хочется сражаться против своих единоверцев, генерал, — едва заметно улыбнулся ротмистр, жадно поглощая поданный ему кем-то кусочек походной лепешки. — Сражаться против Хмельницкого вам, русичу, который видит Украину своей союзницей в борьбе за княжество Острова Русов, просто бессмысленно, потому что…
— Не правда ли, при очень странных обстоятельствах встречаемся мы с вами, ротмистр? — рассмеялся князь, прерывая его и уходя от каких бы то ни было объяснений.
— И, заметьте, вновь по дороге на Каменец.
— А какие прекрасные дни мы пережили в этом городе! — поддержал его Гяур.
— Неужели эти воспоминания не затмевают даже памяти о пылкой Франции и француженках?
— Могу заверить вас, ротмистр, что стреляют одинаково убийственно и здесь, и на полях Фландрии.
— Но и целуют тоже одинаково страстно. Особенно если и там и здесь целует француженка.
— Вам-то откуда знать, как она целует?
— Да уж догадываюсь.
— Извините, ротмистр, но вызывать вас на дуэль не стану.
И теперь уже рассмеялись оба.
— Полк, — скомандовал тем временем Улич, — кругом! На Винницу!
— Нет, ротмистр, дни, которые мы провели… — продолжил их диалог Гяур, — и которые еще проведем…
— В Каменце…
— …Никакая Франция…
— …И никакой разгром под Корсунем затмить не смогут.
— Так это ваше побоище произошло под Корсунем?
— Можете не сомневаться, что очередной срам польской армии так и войдет в историю войн как погибельная Корсунская битва.
26
Его вдруг охватило опасение, что битва все еще не выиграна, что поляки еще сумеют прорвать окружение и уйти в сторону Днепра. Лес в той стороне оказался довольно редким, но еще более редким представлялся ему заслон из казаков, замыкающих этот бурлящий каньон, словно забытый Богом и чертями котел ада.
Это было опасение полководца, уже вкусившего уверенности и ощутившего вкус победы и теперь даже мысли не допускающего, что победа может оказаться не столь кровавой и яростной, не столь величественной и впечатляющей, как бы ему хотелось.
— Где Кричевский?! — оглянулся командующий на сотника Савура.
— Там, — указал сотник острием сабли куда-то вдаль.
— А где теперь Чигиринский полк?
— В резерве, у озера.
— Резервный полк, сюда! Всех, кто способен держать в руках саблю или оглоблю, под хоругвь гетмана!
Оказалось, что в запасе у него был уже не весь полк, а всего лишь две его сотни. Остальные были уведены Кривоносом — единственным, кто имел право распоряжаться резервом, — и теперь сражались где-то за завалами, где застряла в болотах артиллерия Потоцкого. Именно там наиболее боеспособный польский полк, состоящий в основном из наемных германских драгун, пытался прорваться через топи и завалы, проложив путь из окружения всему остальному войску.
Хмельницкий со своим резервом прибыл вовремя. Поняв, что восточный склон урочища — самое слабое место в окружении, польские пехотинцы сумели прорваться здесь через окопы и завалы и теснили казаков все дальше в глубь редколесья.
— Где татары? Куда девались ордынцы Тугай-бея?!
— Ушли к низинным завалам, — объяснил какой-то казак, только что сваливший ударом копья ляха-пехотинца. Сам спешенный, он стоял за крупами двух убитых, упавших друг на друга коней словно за редутом, с ловкостью жонглера орудуя обломком копья и длинной драгунской саблей.
— Кто им приказал?
— Польские обозы там.
— Шакалы чертовы! — выругался Хмельницкий. — Даже в бою о грабежах думают.
Пешие и конные казаки резерва ворвались в эту схватку с фланга и, пройдя по всей равнине до крутого изгиба склона, очистили ее от поляков уже в тот момент, когда, казалось, никакая сила не способна удержать их от прорыва. Оттеснив остатки появившейся польской конницы назад, за заранее заготовленные казаками Кривоноса окопы, Хмельницкий приказал закрепиться там и не пропустить через себя ни одного поляка.
— Нам не бегство их нужно! Нам нужен полный разгром! Чтобы вся Польша — от Львова до Поморья — содрогнулась.
Второй, уже более слабый натиск польских драгун казаки отбили из мушкетов и пистолей. Убедившись, что оборона здесь наладилась, Хмельницкий погнал коня туда, к низине, где, в болотах, вершился разгром польской артиллерии и значительной части обоза.
Тот казак был прав: не менее сотни татар топталось по заболоченной низине, несмело пытаясь преодолеть илистый ручей, за которым шла схватка реестровиков Кривоноса с поляками. Тропы и вообще местности ордынцы не знали, а терпения для того, чтобы обойти это болото, у них тоже не хватало. Этим-то и воспользовался Хмельницкий.
— Воины, — обратился он к топтавшим болото аскерам по-татарски. — Слушайте приказ Тугай-бея! Все за мной! Мы прорвем ряды поляков вон там, чуть левее, и захватим эти обозы! Они ваши — таков мой приказ и приказ Тугай-бея.
