Время умирать. Рязань, год 1237 - Баранов Николай Александрович

Смеркалось быстро, на глазах. Когда подъехали и взобрались на боевую площадку башни Ряжских ворот, почти стемнело, но татарский стан, освещенный пламенем множества костров, видно было хорошо. Хорошо были видны и пороки, которые уже вовсю устанавливали на сооруженные за день земляные насыпи. Места работ освещались кострами, факелами и жаровнями. Хашар в сборке и установке пороков не участвовал: должно быть, работа тонкая, требующая знаний и навыков.

– Богдийцы стараются, – ткнув рукой в пороки, сказал Гунчак. – Будут теперь сами все отлаживать.

– Когда ж обстрел начнут? – мрачно поинтересовался Ратислав. – Ночью?

– Ночью вряд ли, – покачал головой половецкий хан. – Пока наладят, то, се. Да и темно, пристреливаться плохо. Но на всякий случай я бы факелы на стенах погасил.

– А ну как незаметно подкрадутся? – ломким баском возмутился княжич Андрей.

– Огненные стрелы из самострелов пускать, да пакли на них побольше, чтоб посветлее. Только пускать их вполнатяга тетивы, иначе пламя не разгорится. Ежели сразу много полезет, видно будет. А малым числом ничего не сделают. Но стражу все-таки лучше усилить.

– Дело говоришь, – кивнул Ратислав. – Слыхал? – Это уже воеводе, начальствующему над воинами, защищающими этот участок стены, стоящему неподалеку. – Делай, как хан сказал.

– Сделаем, – буркнул недовольно тот. Видно, не понравилось старому вояке, что половец здесь, на стене, ему порученной для защиты, распоряжается. Да и Ратьше он подчинен не был, хотя и знал, что великий князь облачил его большой властью.

Справа послышался шум множества шагов. Вскоре в пятне света ближнего факела показался великий князь со свитой.

– А, Ратьша! И ты здесь! – увидев воеводу, воскликнул Юрий Ингоревич. – Здравствуй, сын! – Это уже княжичу Андрею.

– Здравствуй, батюшка, – вместе со всеми поклонился княжич.

Юрий подошел к бойнице, глянул наружу, обернулся к Ратиславу, спросил:

– Что с пороками делать будем, воевода? Какие громадины сооружают, сроду таких не видывал. Сильно бьют? – Князь перевел взгляд на Гунчака.

– Сильно, великий князь, – еще раз поклонившись, ответил половецкий хан. – Не в обиду, но вот эту стену за полдня раскатать смогут.

Юрий заметно помрачнел. Оглянулся на свитских, потом снова поглядел на Ратислава, сказал:

– Надобно вылазку делать, пока они еще стрелять не начали и пока темно. Как думаешь, Ратьша? Вчера ночью ведь получилось?

– Вряд ли что путное из этого выйдет, – покачал головой Ратислав. – Ждут они нас. Вчера, опять же, частокол еще не был готов, а теперь… Прикинь сам. Бить надо большой силой, ибо малую они просто постреляют, и до изгороди ихней добежать не успеем. Полтысячи самое малое надо бросать. Да бить сразу в нескольких местах одновременно, чтоб посечь-пожечь сразу все пороки. – Ратьша откашлялся, помолчал чуток, продолжил: – Они, вишь, в трех местах пороки скучили, чтобы быстрее стену сломать. Это полторы тысячи воинов надо. Во рве такой силе не укрыться, придется лезть наружу. Факелы погасим, но все равно заметят, скорее всего, подготовятся к встрече. А потом лезть через свои же надолбы и татарский частокол. Посечь пороки, опять, время надо. За то время татары большую силу со стана подтянуть успеют. Коль и получится даже пороки разметать, то вряд ли кто из воинов обратно вернется.

Князь долго молчал, вглядываясь в горящий огнями татарский стан. Потом обернулся. Лицо его стало отрешенным, как тогда, в степи.

«Не дай бог, опять впадет князь в такое же страшное оцепенение, – испугался Ратьша. – Не ко времени, совсем не ко времени».

Но, к счастью, глаза Юрия Ингоревича вновь обрели осмысленное выражение. Он печально глянул на Ратислава и сказал глухо:

– Наверное, ты прав, воевода. Прав… Но коль заработают пороки, сломают стену, все будет гораздо хуже. – Помолчал чуть, твердо закончил: – Готовьте вылазку.

Глава 23

К вылазке изготовились далеко за полночь. Бить решили тремя отрядами по полутысяче воинов в каждом. Тут уж о добровольности речь не шла, воеводы выбирали из своих людей тех, кто имел опыт боев и добрый доспех. Наскребли такое количество с трудом, надо сказать. Это из шести-то с лишком тысяч! Тысяцкий Будимир, готовящий вылазку, хотел было покуситься на людей Ратьши, но тот решительно воспротивился: должна же оставаться в городе надежная воинская сила, а не только плохо вооруженные и обученные ополченцы.

– Сам за стену пойду, хоть простым воином, – твердо сказал он Будимиру, – а людей не дам. Здесь от них толку больше будет.

Тысяцкий недобро прищурился, но присутствовавший при этом разговоре великий князь встал на сторону Ратислава.

– Прав воевода, – сказал он. – Пускай его люди за стенами останутся. Хорошие воины в запасе нужны обязательно, как без того. А за стену пойдешь. – Это уже Ратьше. – Не простым воем, понятно. Поведешь один из отрядов, благо опыт уже есть. Какой отряд возьмешь, выбирай сам.

– Слушаюсь, княже, – поклонился Ратьша. – Только позволь еще и меченошу с собой взять.

Примолк на миг, ожидая, не скажет ли Юрий чего про наследника. Князь тоже понял, для чего воевода сделал паузу, опустил глаза, катнул желваками на скулах, ответил только:

– Хорошо. Возьми. Но только его.

– Понял, княже, – еще раз поклонился Ратислав.

– Разреши и мне за стену, – встрял в разговор допущенный на совет Гунчак. – Засиделся я здесь, за стенами. Душа простора просит.

– Какой уж там простор, – хмыкнул Юрий. – Ров, надолбы, городня татарская… Не разгуляешься.

– Пускай, – мотнул головой половец. – Тошно сидеть здесь, не то пленником, не то гостем. Хочу со своими обидчиками сталью переведаться. Много они мне задолжали.

– А коль обратно перебежишь? – зыркнул из-под насупленных бровей великий князь.

– Вот и проверишь, – оскалился в белозубой улыбке Гунчак, но быстро погасил ее, ответил уже серьезно: – Не прощают предательства монголы. Хорошо, если просто спину сломают и еще живого собакам бросят. Могут шкуру содрать и пустить гулять по степи. Так что теперь я с вами до самого конца.

Юрий Ингоревич пристально посмотрел в глаза половцу. Тот взгляда не отвел, смотрел открыто, с вызовом даже.

– Добро, – кивнул великий князь. – Возьмешь его с собой, Ратьша.

Ратислав отвесил очередной поклон, слегка поморщившись: еще забота, не княжич, так половец, недавний враг. Ну да ничего не поделаешь – княжья воля.

Под свое начало Ратьша взял отряд, которому предстояло ударить по татарским порокам, нацеленным на участок стены между Ряжскими и Исадскими воротами. Еще два отряда должны были напасть на пороки, сосредоточенные непосредственно против Ряжских ворот и Исадских.

Выбирались в ров долго. Шли тайными ходами, которых было в напольной части стены всего-то шесть. Пока было можно, сидели во рве. Потом, когда стало совсем тесно, начали вылезать наверх, затаиваясь между его краем и первым рядом надолбов, стараясь ничем не шумнуть, не звякнуть, благо заметить рязанцев нынешней ночью было непросто: плотные облака продолжали надежно закрывать землю от света волчьего солнышка. С собой взяли легкие шестовые лестницы и арканы для преодоления татарского частокола. Еще несли горшки с маслом и паклю – жечь камнеметы.

Все это заняло не менее часа. Наконец отряд Ратьши изготовился для боя. Первуша по знаку воеводы трижды каркнул вороном. Справа тут же ответили таким же карканьем. Отряд слева со стороны Исадских ворот пока молчал: пока не готовы. Но вскоре отозвались и они.

– Вперед, – вполголоса приказал Ратьша.

Черными тенями, беззвучно воины полезли из рва, двинулись к ближнему ряду надолбов. До них шли плотно, не растягиваясь ни в ширину, ни в глубину. Для этого дождались, пока все выберутся изо рва наверх. Протиснулись через первый ряд надолбов. Это заняло немало времени, народу много. Хорошо, луков и тулов со стрелами брать не стали, рассудив, что вступать в перестрелку при таком раскладе смерти подобно.