Кристиан Жак - Запретный город
Перед домом Неби толпились собратья из правой артели. Молчун вошел как раз тогда, когда из спальни мастера выходила ведунья.
— Истекают последние мгновения его жизни, — сообщила она. — Поторопись.
Известие поразило всех присутствовавших. Неби был человеком в летах, и старость, похоже, перестала щадить его. Какой же он был крепкий, — казалось, его ничто не возьмет. И вот сгорел в одночасье.
Неби сидел в кресле, резные ножки которого имели вид львиных лап. Он облачился в обрядовое одеяние, подчеркивавшее его достоинство. Дыхание сбивчивое, учащенное, взгляд изнуренный.
— Годы мои протекли в радости сердечной, — сказал он Неферу. — Я не преступал законов братства нашего и не совершал неправедных деяний. Ты стал настоящим ваятелем и признан таковым всеми, но тебе нужно научиться руководить. Не упускай ни единого случая совершенствоваться, дабы руководство твое стало безупречным. Почитая дело свое и уважая предоставленные тебе полномочия, приказывай только тогда, когда требуют обстоятельства, и только то, что они диктуют. Не позволяй скверне или суете овладевать твоим сердцем, ибо они порочат творение и сеют раздор. Памятуй, что великое есть великое и что то, что от великого, велико есть. Твоя задача легкой не будет, но я умираю в покое, ибо нет бремени столь тяжкого, которое не могли бы понести твои плечи.
Голова Неби медленно склонилась на грудь, словно бы он приветствовал своего преемника.
— Я не согласен, — сказал Нефер Кенхиру. — Неби был для меня учителем и образцом, вот почему я отказываюсь становиться его наследником. Я хочу служить братству и правой артели, но не руководить. Доверие Неби тронуло меня до глубины души, но я не слишком высокого мнения о своих способностях.
— Не тебе выносить суждения о самом себе, — оборвал его писец некрополя. — А Неби, сильный опытностью своею и прозорливостью, всего лишь утвердил решение, принятое Рамосе. Это писец Маат распознал в тебе будущего начальника правой артели и старшего мастера братства. Место Истины передало тебе свою науку, и ты созерцал свет в «Доме Золота». Если будешь верен данному слову и если почитаешь Маат, ты примешь на себя предначертанные тебе обязанности.
Нефер пытался найти доводы, которые убедили бы Кенхира переменить мнение. Но как противиться Рамосе, покинувшему этот мир? Оставался единственный путь к отступлению.
— Но ведь мое назначение должно быть единодушно одобрено всеми мастерами правой артели, верно?
— Без этого никак нельзя, что и говорить, ибо никто не сможет руководить, если он не любим и не признан сердечно всеми подчиненными. Их мнение будет испрошено сегодня.
Панеб Жар не любил погребения. Бирюза откажет ему в любовных утехах, Уабет Чистая на долгие часы застрянет в храме вместе со жрицами Хатхор, вся работа застопорится, мастерские закроются… А раз умер не кто-то там, а начальник артели, то похороны будут донельзя пышными, а траур затянется до бесконечности! Чтобы не затосковать и отвлечься от унылых мыслей, ему не оставалось ничего иного, кроме как делать наброски — надо же было упражнять руку, понемногу усваивавшую искусство четких линий и всякие там пропорции.
Для Панеба Жара Неби остался человеком непонятным, загадочным, тем более что они никогда по-настоящему не общались. Так что оплакивать его Панеб не мог — это было бы лицемерием. Зато он питал истинное уважение к покойному мастеру, который, как ни выдумывал немыслимые по тягостности испытания, все же, когда Панеб их выдержал, открыл перед ним врата в круг рисовальщиков.
И Панеб стал вгрызаться в сухую рыбину. Но тут в его дом вошел Нефер, по лицу его было видно, что он чем-то сильно озабочен.
— Садись и выпей… Тебе, гляжу, не помешает.
— Знаешь, Панеб, я считаю тебя своим другом и очень надеюсь, что это взаимно.
— Что тебя так взволновало? Скажи, и я пойду разбираться.
— Однажды ты спас мне жизнь… Что, если ты еще раз меня спасешь?
— Да ради всех злых духов пустыни! Говори же, что надо!
Нефер присел на циновку.
— Писец Маат Рамосе, старший мастер Неби и писец некрополя Кенхир избрали меня новым начальником артели.
Лицо Панеба расплылось в широченной улыбке.
— Так и должно быть, и никто этому не удивится! Вот это новость так новость… Прикинь сам: точность у тебя врожденная, а если работа, так до изнеможения — таково уж твое стремление к совершенству. Так что веселиться и бить баклуши день-деньской с тобой не получится. Да и не затем мы сюда явились. Ну-ка встань, дай-ка я тебя обниму!
— Проголосуй против меня, Панеб.
— Что это ты такое несешь?
— Никогда я не хотел такой должности. Но последняя ступенька к ней — утверждение. Все мастеровые артели должны единодушно признать в сердцах своих новое назначение. Иначе говоря — единогласно проголосовать… Если ты мне настоящий друг…
— Да я проголосую за тебя хоть десять раз, не то что единожды! Да пусть кто-то только попробует выступить против! Ох как он ошибется. Я с ним поспорю, и спор будет горячим, но очень коротким. Ты родился, чтобы жить в Месте Истины, Молчун. И селение дало тебе все. Так что сегодня твой черед, и ты отблагодаришь его, став начальником.
И Ясна туда же: разговор с нею вышел, в общем, таким же, как и с Панебом, только слова другие. Но она тоже одобрила решение Рамосе, Неби и Кенхира. Она даже добавила, что покойный писец Маат советовался с ведуньей и та сказала, что предвидит твое избрание.
Даже от собственной жены не дождешься ни поддержки, ни утешения! Оставалась надежда на тех мастеров артели, что старше летами: каково им подчиняться такому юнцу? Может, они сошлются на его неопытность, посетуют на его нрав. И тогда у Кенхира возникнут сомнения и он назовет иное имя.
Но никто так и не выступил против назначения Нефера Молчуна преемником Неби. Наоборот, каждый только поддерживал. Новый начальник артели не миновал ни единой ступени, но по ходу подъема никогда не хвалился, не выказывал склонности к произволу и самодурству, обладая при этом всеми качествами, необходимыми для творчества и для воплощения замыслов в жизнь.
Так что на голосование и все обряды, сопряженные с возложением на него полномочий, ушло не больше часа, и у Нефера не было ни малейшей возможности отвертеться — разве что удрать от товарищей и покинуть селение навсегда.
Ясна нежно прижалась головой к плечу своего мужа.
— Мысли странные и безумные посещают порой души наши, но это не более чем наваждение… Не стоит противиться судьбе — лишь потратишь силы понапрасну. А они тебе сейчас пригодятся. Мы верим, что ты сможешь отстоять наши сокровища и передать их тем, кто придет нам на смену.
