Бернард Корнуэлл - Властелин Севера
Потом я толкнул створку наружу — и увидел Рагнара и его людей в пятидесяти шагах от крепости. Они радостно закричали при виде меня и побежали вперед, подняв щиты, чтобы уберечься от копий и боевых топоров, летевших в них с укреплений. А потом выстроили «стену щитов», все удлиняя ее и обрушивая свои клинки и свою ярость на удивленных людей Кьяртана.
Так был взят Дунхолм — неприступная скалистая крепость, стоящая в изгибе реки.
Несколько лет спустя некий скальд в Мерсии, желая польстить мне, спел песню о том, как Утред Беббанбургский в одиночку взобрался на утес, где стояла крепость, и пробился сквозь две сотни вражеских воинов, чтобы открыть высокие ворота, которые охранял дракон. То была прекрасная песнь, воспевавшая работу меча и воинскую доблесть, но рассказ о моих подвигах был полной чушью. Нас было двенадцать человек, и очень много для победы сделали собаки, а Стеапа довершил остальное. И если бы Тайра в нужный момент не вышла из дома, в Дунхолме, возможно, и по сей день правили бы потомки Кьяртана.
Но и когда ворота были открыты, бой не кончился: враги все еще превосходили нас числом, однако у нас, в отличие от Кьяртана, имелись уцелевшие собаки. Рагнар провел свою «стену щитов» в крепость, где мы и сразились с ее защитниками.
То был славный бой: одна «стена щитов» против другой. Гремели, сталкиваясь, щиты, и слышались выкрики, что издавали воины, колющие противников короткими мечами или поворачивающие копья в животе врага. Хватало и ужасов: кровь, дерьмо и кишки выплескивались прямо в грязь.
«Стена щитов» — то место, где легко умереть и попасть в песни скальдов.
Я присоединился к «стене» Рагнара, а рядом со мной Стеапа, подобравший щит разодранного гончими всадника, прокладывал себе путь огромным боевым топором.
Перешагивая через мертвых и умирающих собак, мы двигались вперед. В такие моменты щит становится оружием, его большой медный умбон бьет, как дубина, и отгоняет врага назад, а когда тот спотыкается, надо быстро приблизиться, тыча клинком вперед, а потом перешагнуть через раненых и позволить тем, кто стоит за тобой, убить их.
Обычно проходит совсем немного времени, прежде чем одна «стена щитов» ломается, и строй Кьяртана сломался первым. Он попытался ударить нас с флангов и послал своих людей в обход, чтобы те зашли нам в тыл, но уцелевшие гончие охраняли нас, а Стеапа размахивал топором, как безумный. Этот великан так легко прорвал линию врагов, словно это было плевым делом.
— За Уэссекс! — все время кричал он. — За Уэссекс!
Видно, ему казалось, будто он сражался за Альфреда. Я находился справа от него, а Рагнар — слева, и на нас обрушивался настоящий дождь стрел, когда мы следовали за Стеапой сквозь «стену щитов» Кьяртана. Мы прошли прямо сквозь нее, так что перед нами уже не осталось врагов, и прорванная «стена» сломалась — люди обратились в бегство.
Тот человек в белом плаще и впрямь оказался Кьяртаном. Он был здоровяком, почти таким же высоким и сильным, как Стеапа, однако его крепость пала. Кьяртан закричал своим людям, чтобы те выстроили новую «стену щитов», но некоторые его воины уже сдавались.
Обычно датчане нелегко сдаются, но сейчас они поняли, что сражаются с другими датчанами, и рассудили, что уступить такому врагу не стыдно. Некоторые бежали через ворота возле колодца, и я пришел в ужас, подумав, что там могут найти и схватить Гизелу. Но женщины, которые пришли туда за водой, защитили ее. Они тесно сгрудились внутри маленького палисада колодца, и охваченные паникой воины промчались мимо них, направляясь к реке.
Однако не все наши враги запаниковали и сдались. Несколько человек собрались около Кьяртана и сомкнули щиты, ожидая смерти. Кьяртан, несмотря на всю свою жестокость, был человеком храбрым. Чего никак нельзя сказать о его сыне Свене. Он командовал гарнизоном на надвратных укреплениях, и почти все его воины, за исключением двоих, бежали на север.
Гутред, Финан и Ролло взобрались наверх, чтобы разделаться с ними, но легко справился с этим один Финан. Ирландец ненавидел сражаться в «стене щитов». Он считал себя слишком худым для этого, ибо в «стене щитов» главное — вес, но в открытом бою ему не было равных. Недаром этого человека прозвали Финан Быстрый: я удивленно наблюдал, как он молниеносно прыгнул вперед, опередив Гутреда и Ролло, и один уложил двоих. Оба меча Финана разили быстро, как змеи. Щита он не носил. Сначала ирландец сбил с толку людей Свена ложными выпадами, затем, извернувшись, уклонился от их атак и, наконец, с ухмылкой убил обоих, после чего повернулся к Свену.
Как я уже говорил, Свен был трусом. Он попятился в угол укрепления и раскинул в стороны руки, в которых держал щит и меч, как бы показывая, что ничего дурного не замышляет.
Финан присел, все еще ухмыляясь, готовый вогнать свой длинный меч в открытый живот врага.
— Он мой! — взвыла Тайра. — Он мой!
Финан взглянул на нее, и Свен дернул рукой, в которой держал меч, словно собираясь ударить. Но клинок ирландца рванулся к нему, и Свен застыл. Он заскулил, моля о пощаде.
— Он мой! — завизжала Тайра.
Она согнула пальцы с ужасными когтями, нацелив их на Свена, и буквально всхлипывала от ненависти.
— Он мой! — Бедняжка заплакала.
— Ты принадлежишь ей, — сказал Финан. — Да будет так.
И он сделал финт, нацелившись в живот Свена, а когда тот опустил щит, прикрываясь, ирландец просто с силой ударил его щитом, чтобы сбросить противника спиной вперед с укреплений.
Падая, Свен страшно вопил.
Он падал недолго, ибо высота там была всего в два человеческих роста, но шлепнулся в грязь, как мешок с зерном. И пополз на спине, пытаясь спастись, но Тайра уже стояла над ним. Она издала длинный, воющий крик, и уцелевшие гончие подбежали к ней. Даже искалеченные собаки потащились по грязи и крови, чтобы оказаться рядом с Тайрой.
— Нет! — воскликнул Свен, глядя на нее снизу вверх единственным глазом. — Нет!
— Да! — прошипела она.
Тайра нагнулась и вынула меч из его безвольной руки, а потом издала страшный вопль, и свора гончих сомкнулась над Свеном.
Он задергался и завопил, когда в него вонзилось множество клыков. Некоторые псы, обученные убивать быстро, кинулись было к его глотке, но Тайра отогнала их мечом, поэтому гончие медленно сожрали Свена, разодрав негодяя на куски. Его вопли пронзали дождь, как клинки. И отец Свена слышал все это, а Тайра весело смеялась.
Сам Кьяртан был все еще жив. Рядом с ним стояли тридцать четыре человека, и все эти люди знали, что они мертвецы. И готовы были умереть как датчане, но Рагнар подошел к ним — орлиные крылья на его шлеме были сломанными и мокрыми — и молча указал мечом на Кьяртана. Тот кивнул и вышел из «стены щитов».
