Дмитрий Агалаков - Принцесса крови
— А теперь послушай меня, Карл, — грозно сказала Иоланда Арагонская. Она не желала сдаваться — королева намеревалась драться, как львица. — Не только ты и твой любезный Ла Тремуй разуверились в победе. Хотя, уверена, первый министр и не верил в нее никогда! Именно так! Все наши люди устали — никто не верит в успех правого дела. Даже такие, как Дюнуа и Ксентрай. Они готовы умереть, но это — смелость обреченных. Весь твой двор думает отсидеться здесь, за Луарой, в надежде, что все обойдется, что англичане забудут о нас. Но они не забудут — Бедфорд шагает по тропе, указанной ему Генрихом Пятым, и шагает широко! Он будет отбирать у тебя земли — кусок за куском. А когда он возьмет Орлеан, завоюет Берри, а потом отнимет у тебя Прованс, что ты будешь делать дальше? Поплывешь в Шотландию?
Карл Валуа недобро посмотрел на тещу. А ведь она угадала его мысли! Он уже не раз подумывал о том, куда ему деваться, если англичане отберут у него юг Франции. Остается и впрямь — верная ему Шотландия. Если города Франции способны открыть ворота англичанам, то шотландцы скорее умрут все до единого, дети возьмутся за мечи, но на сговор с англичанами не пойдет никто.
— Что до Шотландии, то мы отправимся туда уже очень скоро, не дожидаясь, пока англичане возьмут Прованс, — усмехнулась Иоланда Арагонская. — Потому что еще раньше твои аристократы перейдут на службу к Бедфорду. Или Филиппу Бургундскому! Зачем служить самоубийце?!
— Вот что, матушка! — вспыхнув, прервал ее Карл. — Я бы попросил вас…
— Твой Ла Тремуй — первый, кто перейдет к англичанам! — не унималась Иоланда.
Губы Карла побелели и затряслись.
— Я попросил бы вас, государыня, почтительнее разговаривать со мной!
— Нам сейчас нужно другое — необходимо вернуть гордость и уважение! — не замечая его гнева, продолжала она. — Нам нужна отвага победителей, а не пиры, похожие на тризну. — Иоланда в упор смотрела на зятя. — Блудницы истерзали Францию, так говорят люди, а Дева спасет ее. И эта Дева — Жанна! Ею надо воспользоваться, Карл! — Теперь она говорила так, точно взывала к великой мудрости зятя, его силе и воле, временно им утерянных. — Мой сын Рене утверждает, что эта Жанна владеет любым оружием, прекрасно держится в седле и бредит освобождением Франции от англичан! Сама судьба дает тебе счастливую карту! Очнись и подумай — сама судьба! Ты будешь последним глупцом, если откажешься от такого шанса!
Карл Валуа неожиданно обмяк.
— Она и впрямь способна прорицать? — тихо спросил он.
Королева четырех королевств вздохнула свободнее — ей удалось сбить спесь зятя, теперь нужно не допустить новой вспышки уязвленной гордыни.
— Она разговаривает с Господом! — Иоланда Арагонская развела руками. — С Господом, Карл! Не знаю, так это или нет, но и францисканцы, и Рене, и твой Бодрикур, капитан Вокулера, все говорят в один голос: она — чудо! Понимаешь? — чудо! Которое так необходимо тебе. Необходимо именно теперь, сейчас…
— И в какой роли вы ее видите у нас, матушка?
Иоланда усмехнулась:
— В какой роли? — Она вспомнила свою давнюю беседу с отцом Ришаром. — В роли полководца, ведущего войско света на войско тьмы. В рыцарском доспехе; с мечом в руке и благодатью в сердце. Под королевским штандартом — под лилиями Валуа. Тем более что она — твоя сестра. И возможно, даже не сводная, а родная. Она должна приехать в Шинон, Карл, и чем раньше, тем лучше! А жители Орлеана должны знать, что к ним идет на подмогу Орлеанская Дева — дочь Людовика, сестра их ненаглядного Карла-пленника! Вот в какой роли я вижу ее! И будь я проклята, если все, кто ненавидит англичан, не поднимутся против общего своего врага и не встанут под ее знамя!
Присмиревший Карл Валуа, давно подхваченный волной душевного подъема, который исходил от Иоланды Арагонской, кивнул:
— Пусть приезжает, матушка. — Он кивнул еще раз. — Посмотрим, чего она стоит.
Часть шестая. Меч из Фьербуа
Она сказала, что когда была в Туре или в Шиноне, то посылала за мечом, зарытым в церкви Сент-Катрин-де-Фьербуа, за алтарем, и вскоре после этого его нашли там, и был он весь проржавевший; на нем было выгравировано пять крестов. То, что меч находится там, она узнала от своих голосов.
(Из материалов процесса по отмене приговора, 1456 год)
1
Во второй половине февраля в Нанси неожиданно появился Бертран де Пуланжи. Он принес весть о поражении при Рувре, а также письмо Иоланды Арагонской своему сыну — Рене Анжуйскому, в котором королева просила как можно скорее отпустить Жанну в Шинон, ко двору Карла Валуа. Также она требовала дать Жанне самую надежную охрану — ни волоска не должно было упасть с головы девушки.
Пришло время прощаться.
— Доспех твой, — сказал Рене, когда семья герцога, за исключением Анизон дю Мэй, провожала ее. — Мне он больше не пригодится, а тебе — в пору.
Изабелла поцеловала Жанну в щеку:
— Храни вас Господь, Жанна. Мы будем молиться за вас.
Герцог Лотарингский, расположившись на троне, под музыку горевших в камине дров, спросил:
— Скажите нам, Дама Жанна, что бы вы хотели увезти из Лотарингии, кроме нашей теплой привязанности?
— Вашего зятя, — улыбнулась ему Жанна.
Карл Второй усмехнулся:
— Губа не дура! — он переглянулся с Изабеллой, та вопросительно посмотрела на мужа.
— Я присоединюсь к тебе позже, Жанна, — совершено серьезно сказал Рене Анжуйский. — Но с тобой поедут Жан Дьёлуар и Жюльен. Ты знаешь — это надежные друзья.
— А я отдам вам Ястреба, Дама Жанна, — кивнул старый герцог. — Я для него староват, а вы ему понравились!
— Я благодарна вам, монсеньер, — поклонилась девушка.
Она была рада — вороной Ястреб один стоил целой конюшни!
Герцог Лотарингский вопросительно посмотрел на девушку:
— Хотел бы спросить у вас, Дама Жанна…
Он взглянул на дочь и зятя — и те почтительно отступили. Как видно, у старого герцога был конфиденциальный вопрос к гостье. Девушка приблизилась к повелителю Лотарингии.
— Да, монсеньер? — тихо спросила она.
— Я знаю, что старею, — проговорил Карл Второй. — И недуги все сильнее грызут меня, не оставляют в покое. Это так мучительно. А вы, я слышал, умеете прорицать…
— Молва преувеличивает мои заслуги, — сказала Жанна, — я знаю только то, что должна помочь милой мне Франции.
— И все же, Дама Жанна? — в тоне герцога был вопрос.
— Все болезни лечатся милостью Божьей.
— И как же мне добиться этой милости? — еще тише спросил герцог.
