Юрий Никитин - Князь Рус
Она опустила руки, смотрела на него с любовью и растерянностью.
– О Рус… Что с тобой?
– Со мной? – удивился он.
– Ну да. Ты никогда таких слов не говорил!
Он поерзал, сам удивляясь, почему это раньше стыдился сказать вслух то, что чувствовал, что само рвалось из глубин сердца, а он заталкивал вовнутрь, ибо недостойно мужчине изливаться в сердечных чувствах.
К счастью, за пологом послышались тяжелые шаги Ерша. Чуткое ухо Руса уловило и мелкую шаркающую походку, сам удивился, что уже узнает шажки престарелого волхва иудеев.
Полог приоткрылся, Ерш сунул голову.
– Княже… Ихний мудрец явился. Велишь в шею?
– Что ему надо?
– Говорит, надо условия поединка уточнить.
Рус мотнул головой, руки были заняты бараньим боком, жаренным в собственном соку:
– Зови.
Соломон вошел, остановился в нерешительности, хотел выйти, но Рус повелительным жестом указал на скамью по ту сторону стола:
– Садись. Ешь.
Улыбающаяся Ис как раз ставила перед Русом широкое блюдо с жареным молочным поросенком. Тот лежал среди гречневой каши и держал яблоко во рту. Рус приглашающе указал на блюдо. Соломон выставил перед собой обе ладони:
– Благодарю, но мой бог запрещает есть мясо… некоторых животных.
Он не сказал «нечистых», а Рус тоже только хмыкнул, не стал настаивать. Продолжал есть, а Ис поставила на середину стола широкое блюдо с большими ломтями жареного мяса. Сок вытекал, пузырясь, заполнял блюдо. Одуряющий аромат ударил в ноздри с такой силой, что Соломон едва не захлебнулся слюной, а голова закружилась. Он ощутил голодные спазмы в желудке. С раннего утра на ногах, а не в его возрасте носиться по городу как мальчишка, да еще поспеть и в скифский стан.
– Отведай, – предложил Рус. – Моя жена готовила сама.
Соломон сглотнул, ответил осевшим голосом, глаза его с таким трудом оторвались от жареного мяса, что едва не выпали из черепа.
– Спасибо… Но мы, иудеи, не употребляем не кошерную пищу.
Рус пробурчал:
– Что за вера?.. А если бы ты тащился ползком, помирая от голода, через пустыню? И единственная еда твоя – этот жареный поросенок?.. Если съешь – выживешь, нет – умрешь. Что тогда?
– Ну, – протянул Соломон с некоторым неудовольствием, – это другое дело. Раньше наш образ жизни заставлял идти до конца, но теперь… Я помню по книгам, что в древности наши предки в субботу предпочитали подставить горло под меч врага, чем взяться за оружие. Враги этим пользовались, именно по субботам бросались на штурм наших городов.
Рус захохотал, с удовольствием потер ладони:
– Молодцы! А кто бы не воспользовался такой дуростью?
– Да, конечно… Только дурость это или… Не знаю, не берусь судить. Но потом в правилах было сделано исключение. Когда выбор между жизнью и смертью, то я могу, не нарушая запретов, есть и нечистую пищу.
– Жаль, – хмыкнул Рус. – А то бы поединок мы назначили на субботу!.. Ха-ха!
Он смеялся, а глаза говорили, что скифы никогда бы не унизились до такого, но Соломон насупился, смолчал. Рус покачал головой, тупые иудеи шуток не разумеют, ел в молчании. Закончив с мясом, он жестом велел подать родниковой воды, долго и жадно пил. Соломон сидел недвижимо, на еду не смотрел, только худой кадык подергивался. Рус сыто перевел дух, повернулся к старому иудейскому волхву. Уже хотел было спросить о поединке, но внезапно другая мысль заставила ухватиться за меч.
– Измена! – вскрикнул он. Острие блеснуло в насыщенном ароматами воздухе, со свистом пронеслось над столом. Самый кончик уперся Соломону в грудь. – Ты отравил это все?.. Ешь быстро, или я тебя сейчас убью!
Переход от сытого благодушия к ярости был так страшен, что Соломон подпрыгнул, дрожащими руками ухватил ломоть мяса, сунул в рот, принялся жевать. Рус наблюдал некоторое время, затем убрал меч в ножны, сел. Яростное выражение сменилось насмешливым:
– Я только хотел, чтобы ты отведал нашей пищи. Разве моя Ис плохо готовит?
Соломон на мгновение остановился, второй ломоть мяса в нерешительности завис над блюдом, затем отправился в рот. Прожевал половину, сказал с набитым ртом:
– Если не можешь без глупых шуток, то хотя бы мог додуматься раньше! Когда мясо еще не остыло!.. Эх, чего ждать от толстолобого гоя…
Рус хохотал так, что поперхнулся. Ис с готовностью бухнула ему в спину сцепленными кулаками. Поморщилась, будто ударила о каменную стену, размахнулась и грохнула еще и еще. Рус довольно скалил зубы. Не так уж и цепляется их волхв за обряды и обеты. Но то верно: как можно все соблюсти в походе или в гостях у чужака? Ежели их бог не последний дурак, то поймет и простит.
– Чудной вы народ, – сказал он. – Свиней не едите, нас обзываете гоями… а ваших людей я все чаще зрю в нашем стане.
Соломон мирно ответил:
– Мы не едим свинину. Но разве нам кто запрещает носить сапоги из свиной кожи?.. К тому же и вы нас зовете юдами.
– Вы и есть чуды-юды, – отмахнулся Рус. Он кивнул на свисающие перед ушами Соломона пряди седых волос. – Я впервые вижу такой чудной народ!
– Мы и есть странные, – ответил Соломон тихо. – Но не дивись нашему странному виду. Что-то мы сохранили из подлинного облика моего древнего народа, что-то в бегстве потеряли, а что-то и появилось здесь, на новой земле. Мы сами сейчас не можем сказать, что подлинное, а что нет.
Рус фыркнул:
– Чудно говоришь. Все подлинное!
Соломон несколько мгновений пристально смотрел на варвара. Слабая улыбка тронула бледные губы:
– Да, но я не уверен, что так бы сказали наши древние патриархи. Возможно, кто-то решил бы, что я вовсе не похож на иудея.
Рус с безразличием пожал плечами:
– Разве это важно? Мы тоже не совсем те люди, что бежали из тцарства Пана. И ничего, живем.
Против желания в его словах прозвучала горечь. Глаза затуманились. Ис вздохнула, участливо положила узкую ладонь на плечо. Соломон быстро взглянул на обоих:
– Не сетовать на удары судьбы надобно, а благодарить господа… или пусть ваших богов.
– Как это? – опешил Рус.
– Мы просыпаемся в несчастиях. Сколько лет или столетий жили безбедно и счастливо Адам и Ева? Но когда изгнали, пришлось от простого собирательства, подобно козам, перейти к скотоводству и земледелию. А прежде чем рвать яблоки, теперь надо было научиться их сажать. И началось восхождение. Придумали, как запрягать скот, ковать оружие, разукрашивать горшки и ткать красивые ткани… И я думаю: лучше ли было в раю? Когда наши прародители жили как не ведающие забот и сомнений козы, собирали плоды?
Рус вытаращил глаза. Иудей, а как глубоко копнул. И как верно!
– Да, – сказал он искренне, – что у них была за жизнь без набегов, звона мечей, удалых грабежей? Я тоже думаю, все, что стряслось тогда, повернулось к лучшему. Если бы бог не изгнал их из вирия, надо было бы самим уйти. Я думаю, что вам повезло в бегстве тоже?
