Юрий Никитин - О доблестном рыцаре Гае Гисборне
Командовать вообще-то предстояло Гаю, но он все взвесил и сказал графу Вальтеру со всевозможной почтительностью:
— Ваша светлость, у вас самая большая и хорошо подготовленная дружина! К тому же у вас большой опыт ведения боев в Англии, вы лучше осведомлены насчет местных реалий…
Граф сказал довольно:
— Это лестно слышать, дорогой шериф, что вообще-то соответствует правде. Вот такой я скромный, ха-ха-ха!
Гай тоже хохотнул, затем добавил серьезно:
— Потому полагаю, что воинская часть операции должна идти под вашим командованием.
Граф посмотрел настороженно:
— А вы?
— На мне остается вся юридическая ответственность, — поспешил заверить Гай. — За все действия по уничтожению разбойников на месте, без суда, так как мы не можем останавливаться, как я уже говорил, и каждого схваченного этапировать в городскую тюрьму. Их слишком много, граф!
— Много, — согласился граф, явно повеселев. — Хорошо, шериф! С такими силами мы очистим лес. Принц поступил очень мудро, назначая вас шерифом. Хотя для меня все равно остается загадкой, почему вы приняли его предложение…
Гай двинул плечами.
— Даже не знаю… Во-первых, это не мой выбор.
— А чей?
— Принца Джона, — пояснил он. — Не знаю, чем он руководствовался, но тем самым он сразу сделал моими врагами канцлера, казначея, советников… и, как мне кажется, вообще всех, кто там при дворе.
— Значит, вы человек Джона?
Гай отшатнулся.
— Упаси Господи!.. Принц Джон мне весьма неприятен. Кроме того, я верен королю Ричарду, а принц Джон, как мне тоже кажется, подкапывается и под Ричарда…
— Так почему же?
Он ответил в затруднении:
— Почему?.. Видимо, принц учел тот пустяк, что все мы, отправившиеся с Ричардом в Святую Землю, горели жаждой восстановить справедливость. Да-да, именно справедливость. Святую Землю, что дала начало христианству, вдруг захватил сарацин с его непонятной и, как нам сказали, враждебной верой! И потому крестоносцы, воспылав жаждой восстановить справедливость, ринулись в Палестину, опередив даже короля Ричарда… Мне кажется, именно поэтому принц так настойчиво заталкивал меня в шерифство.
— За ваши подвиги в Святой Земле?
Гай покачал головой.
— Нет. В шерифы, как известно, король Ричард набрал много неспособных и вообще дурных людей, что развалили суды, позволяли себе беззаконие и вообще не занимались своим делом, а только вымогали взятки, пользуясь прикрытием этой высокой должности. Потому принц, как и любой другой на его месте, тот же канцлер, заинтересован поставить таких людей, что закон будут блюсти ревностно.
— Тогда почему канцлер вас не любит? И вообще готов сожрать?
Гай хмуро усмехнулся.
— Потому что принц перехватил меня раньше. Иначе б я считался человеком канцлера.
Он усмехнулся.
— А кто вы на самом деле, таинственный шериф Ноттингемский?
— Человек чести, — ответил Гай. — И служу только Господу.
Глава 15
Во дворе весело хохотали рыцари, созванные графом из соседних земель. Большинство отнеслись к появлению Гая равнодушно, но один, здоровяк с грубым лицом и глазами навыкате, типичный бретер и забияка, сказал громко:
— А чего это в компании благородных людей делает шериф?.. Мы вполне в состоянии обойтись без него!
Его пытались урезонить, но он отмахнулся, повернулся к Гаю и уставился наглыми глазами.
— Шериф, не лучше ли вам остаться и судить простолюдинок, кто у кого курицу украл?
— Простите, сэр, — ответил Гай вежливо, — не знаю вашего имени…
— Барон Готберг, — сказал рыцарь громко, — Эмиль Готберг из рода Алавульфов!
— Сэр Эмиль, — отрезал Гай, — эта кампания проходит по указанию королевской власти. Потому ею руководит шериф. Если вас это не устраивает, вы можете не участвовать.
Барон взревел громко:
— Еще бы меня это устраивало!.. Вы уничтожаете светлый дух рыцарства! Вы отменяете ордалии, испытания огнем и водой, даже покусились на Божий Суд!.. Это чтоб я вас не мог вызвать? Или все-таки ответите на мой вызов?
Он стоял перед ним, могучий, наглый и насмехающийся, а за его спиной рыцари начали посмеиваться, на шерифа поглядывать с растущим презрением.
Гай покачал головой.
— Нет, я королевский шериф, потому не могу выходить на Божий Суд, так как мы ввели суд присяжных. Возврат к Божьему Суду — это нарушение закона.
Барон захохотал, рыцари захохотали тоже. Гай увидел, как граф Вальтер повернулся, заслышав взрыв бурного веселья, пошел в их сторону.
— Как удобно, — заявил барон громко, — как удобно прятаться за буквой закона!..
Гай произнес хмуро:
— Вы не хуже меня знаете, что я не могу этого сделать.
— Еще бы, — сказал барон презрительно. — Суд присяжных — для трусов!
— Я не могу выступать в Божьем Суде, — произнес Гай медленно, — но вот то, что вы назвали меня ослом и заявили, что у меня ноги кривые… вы ведь заявили?
Барон усиленно старался понять, к чему подталкивает его шериф, наконец сказал неуверенно:
— Ну да, сказал… кривые…
— Ну вот, — произнес Гай звучно, — это уже не Божий Суд, а я не шериф. Вы оскорбили мужчину… верно, барон?
Барон подтвердил:
— И с превеликим удовольствием! Громко! И еще скажу!
Гай повернулся к зевакам.
— Все слышали? Барон Готберг оскорбил меня. Не шерифа, а мужчину. И теперь я наконец-то имею право взять в руки меч и защищать свое имя.
Он повернулся к барону, сделал неуловимо быстрое движение, и меч грозно заблистал в его руке. Лицо шерифа помолодело и озарилось свирепой радостью.
Барон несколько неуверенно потащил свой меч из ножен, взгляд его прищуренных глаз не отрывался от лица шерифа. Тот не делал ни шагу вперед или в сторону, только чуть покачивался на слегка согнутых ногах.
— Ну что ж, — произнес наконец барон, — вы сами напросились…
Он двинулся вперед, нанес два быстрых удара. Шериф от первого уклонился весьма небрежно, второй парировал, а дальше никто не успел сказать толком, что произошло: крестоносец сделал неуловимо быстрый шаг в сторону, его меч превратился в сверкающую дугу. Сильно лязгнуло и заскрежетало, это шериф уже вытаскивал лезвие меча из разрубленного плеча графа.
Тот не успел даже вскрикнуть, шериф ударил рукоятью по зубам, превратив рот в кровавую кашу, сбил с ног и приставил острие меча к горлу.
— Ну, что скажете, барон?
Лорд Готберг распростерся на спине, как приготовленная к надругательству женщина, из разрубленного плеча обильно хлещет кровь, рот превращен в красное месиво, глаза непонимающие от болевого шока.
