Эли Берте - Шофферы или Оржерская шайка
– Полно об этом, Даниэль… – сказала молодая девушка, указывая головой на мать… – Опасно возбуждать воспоминания и опасения… Ну, нет, – продолжала она уж громко и весело, – наши гости приедут без всякого приключения, но, вероятно, сильно проголодаются и потому, думаю, не лишнее будет, если я пойду присмотреть за приготовлением ужина; я что-то уж слышу спор Контуа с Жанетой, а это худой признак.
Она встала, но прежде чем выйти из комнаты подошла к матери, все еще при свете огня рассматривавшей рубиновый убор и пару серег.
– Ну что же, милая мама, угадали ли вы, наконец, кто мог мне прислать такой дорогой свадебный подарок?
– Нет, милочка, я совершенно теряюсь в догадках, а, между, тем эта вещь великолепна! И должна быть очень дорога. Так ты говоришь, этот ящик привез всадник, не согласившийся даже сойти с лошади, и который, едва проговори, что это для тебя, скрылся?
Так по крайней мере Контуа рассказал мне это приключение: таинственный посланный был окутан в большой плащ, из-под которого только виднелись его глаза, и к тому же он и двух минут не остался у замка…
Это непостижимо! Конечно, намерение в высшей степени любезное, но от кого это может быть?
Живущие здесь в окрестностях наши старинные друзья все совершенно разорены: у графа д'Амой изо всего его состояния осталась одна Форжерская мельница. Шевалье живет пенсией, платимой ему его бывшим фермером. Положительно, я не в силах отгадать и скажу, как говорила мадам де Севиньи:
– Не беспокойтесь, тетушка, угадывать эту загадку, я почти что наверное знаю, от кого этот подарок.
– От кого же?
– Очень просто, от нашего старинного приятеля Леру, который, вероятно, боясь отказа, если бы сам привез его, выбрал это средство, чтобы заставить вас волей или неволей принять его подарок.
– Я разделяю мнение Даниэля, – прибавила холодно девушка, – мы уже стольким обязаны господину Леру, что он, вероятно, боялся обидеть меня…
– Леру! и все, и всегда Леру! – нетерпеливо перебила маркиза. – Боже мой! Если он нам и дал денег взаймы, то ему их скоро и возвратят; надеюсь, маркиза де Меревиль в состоянии будет уплатить свои долги… Лучше поищите оба, нет ли кого тоже оказавшего нам большие услуги, хотя и не желающего этим чваниться.
– Вы несправедливы, тетушка, к этому обязательному старику; я понимаю, вы хотите говорить о нашем родственнике Франсуа Готье?
– Отчего бы и нет! Правда, он не так богат, как этот поставщик, но отчего не предположить, что он хотел этим великодушием наказать вас за ваши прошлые к нему несправедливости? Это было бы мщение достойное такой гордой и благородной души, как его, именно, когда вы не думаете более о нем, когда вопреки нашему близкому родству вы не беспокоитесь даже узнать, где он и что с ним.
– Тетушка, вы знаете, что, несмотря на свое обещание, молодой человек до сих пор еще не сообщил нам, где он поселился. Я об этом даже писал к нотариусу Лафоре, но и тот ответил мне, что ничего не знает о месте жительства господина Готье и что он до сих пор не мог выдать ему следуемое после отца наследство по причинам, о которых он, Лафоре, лично скажет мне. К тому же, тетушка, может быть, было бы и не совсем прилично при нашем обоюдном положении пригласить господина Готье на нашу свадьбу, и я просил у вас вашего мнения чтоб…
– Даниэль прав, – перебила Мария. – Но если предположение мамы насчет убора и этой пары серег справедливо, то я согласна, что поступок нашего родственника в высшей степени деликатен.
Слишком честный, чтобы не признать справедливость этого обстоятельства, Даниэль чистосердечно похвалил поступок двоюродного брата, если действительно это так.
– Пора отдать ему справедливость! – сказала, вздохнув, маркиза.
Водворилось молчание, но через минуту Даниэль опять заговорил:
– Несмотря на все это, я все-таки стою за мнение, что подарок этот от Леру, состояние господина Франсуа слишком недостаточно для таких ценных подарков. В наше время одни поставщики способны на подобную роскошь. Кстати, милая Мари, потрудились ли вы взглянуть на комнату, приготовленную для нашего приятеля. Богатство уже верно поизбаловало его, а у нас еще здесь много чего недостает.
– А чего недостает здесь, – вспыльчиво перебила его хозяйка дома. – Не перевернуть ли весь дом для этого хлебного поставщика? Наконец, какое право имеет он быть взыскательнее вдовы и дочери маркиза де Меревиль.
– Не сердитесь на меня, дорогая моя тетушка; я только хотел бы, чтобы, несмотря на все невзгоды времени, прием дам Меревиля был бы достойным их, особенно в отношении человека, спасшего нам жизнь с опасностью для самого себя. Неужели вы согласитесь внушить чувство сострадания этому богатому поставщику, имеющему в настоящее время отели и замки?
Лошади его и люди, конечно, останутся в гостинице, но не можем же мы не принять сюда хозяина? И хотя я уже предупреждал его быть снисходительным, но все же наше помещение покажется ему весьма бедным.
– Замки, прислуга! – ворчала маркиза. – У него, родившегося на мельнице и воспитанного на ферме! Наконец, делайте как хотите, нынче все перемешано, и я ничего не понимаю.
В эту минуту в гостиную вбежала Жанета; позади нее шел Контуа, нахмуренная физиономия которого служила контрастом оживленной веселости молодой девушки.
– Едут, едут! – кричала она, – господин Ладранж, карета поднимается уж на гору…Сколько тут ямщиков! Лакеи едут с факелами… просто прелесть! Через пять минут все будут здесь… Слушайте!
И все принялись слушать, действительно вдалеке слышался галоп лошадей, хлопанье бичей и стук колес, а в окошки виднелся свет факелов, подобно блуждающим огонькам, мелькающим по полю то тут, то там.
• – Господи! – говорил почти плача Контуа. – Куда нам будет поместить столько народу? Просто голова кругом идет!
– Если б мы еще были в Сант-Марисе! – прибавила Жанета. – Дом там был гораздо поместительнее, не считая…
– Не считая того, что там через решетку вы могли прохожим показывать свое личико, не так ли! – прервал ее Даниэль. – Ну, Жанета, не беспокойтесь, все устроится! И вы, мой бедный Контуа, даже если ужин и не будет так хорош! Возвращайтесь каждый на свое место и постарайтесь усердием заменить некоторые недостатки; а я пойду, с позволения дам, встретить наших гостей.
Несколько минут спустя Даниэль снова входил в гостиную, ведя за собой поставщика Леру и другого еще старика, бледного, расстроенного.
Последний был некто другой, как нотариус Лафоре, душеприказчик дяди Ладранжа. Немного позади них, в тени, виднелась мужественная фигура лейтенанта Вассера.
