Дэвид Ротенберг - Шанхай. Книга 1. Предсказание императора
Мальчик пошевелился и, перевернувшись на спину, потянулся. Внезапно он вскочил на ноги и сразу же перестал быть мальчиком. Нож в его левой руке никак не походил на детскую игрушку. Правую руку парень вытянул вперед открытой ладонью вверх, а из его рта вылетали гортанные звуки, которые, как рассудил третий граф Чезлвик, представляли собой требование заплатить. Он слышал это требование на многих языках с тех пор, как последовал совету отца «отправиться на Восток и поискать там счастья». Отец оказался прав, сказав, что он может весьма выгодно пользоваться своим титулом. Именно титул и рекомендательные письма от трех отцовских друзей, членов английской палаты лордов, открыли перед графом Чезлвиком многие двери.
— Положи нож. Не глупи, — одернув льняную рубашку, проговорил граф.
— Гэйцянь!
— Ну что ж, судя по всему, ты просишь заплатить за твои услуги?
— Именно об этом он и говорит, — раздался новый голос.
От неожиданности третий граф Чезлвик резко обернулся, его жирная ладошка взлетела к пухлым губам. Прищурившись, он разглядел смуглого молодого человека, стоящего в дверном проеме. Даже не спросив разрешения, незваный гость бесцеремонно миновал третьего графа Чезлвика и, подойдя к мальчику, спросил:
— До нянь? — В переводе с китайского это означало «сколько».
Глаза мальчика сузились и превратились в две черные бусинки.
— У ши ган би! — выплюнул он.
— У ши ган би? — от души рассмеялся смуглый молодой человек. — Пятьдесят гонконгских долларов? Это уж слишком!
Мальчик-проститутка издал высокий пронзительный вопль, ранивший чувствительные барабанные перепонки третьего графа Чезлвика. И тут же принялся рвать на себе волосы, да так усердно, что действительно вырвал из собственной шевелюры густой клок. При этом лезвие ножа, который он по-прежнему сжимал в руке, мелькало перед его лицом.
— Нет, нет, нет! — отчаянно выкрикивал он по-английски.
— Я понимаю, что он говорит. Видимо, мои способности к языкам растут, — с улыбкой сказал третий граф Чезлвик.
— Что ж, в таком случае предоставлю вас друг другу, — проговорил молодой человек и направился к выходу.
Третий граф Чезлвик двинулся было за ним, но мальчик-проститутка стал выкрикивать непонятные слова, в которых явственно чувствовалась угроза.
— По-моему, он не хочет, чтобы вы уходили, не заплатив ему, — бросил через плечо смуглый молодой человек, которого большинство обитателей Иностранного сеттльмента знали как Майло Хордуна.
— Боже Праведный! Я находился бы в состоянии бесконечного счастья, если бы располагал достаточным объемом средств для покрытия всех вышеупомянутых расходов.
— Это вы на английском говорите?
— На классическом и к тому же идеально правильном. На языке Мильтона и Шекспира, на языке Венценосного Острова.
— Прекрасно. Но это все же английский? Да или нет?
— Можно сказать, что да, английский.
— Замечательно. Вы договорились с мальчишкой о цене, прежде чем приступить к делу?
— Конечно же нет! Я ведь джентльмен!
— О, это было бы слишком грубо…
— Джентльмен торгуется относительно интима так же, как хозяин лавки торгуется с кухаркой или торговка рыбой — с крестьянкой. Порывы души не измеришь финансовым мерилом.
Майло смотрел на третьего графа Чезлвика и улыбался. Отец будет доволен, очень доволен, но Майло не мог отказать себе в удовольствии еще хоть немного порезвиться, прежде чем заплатить за этого дурака и доставить его на беседу с главой клана Хордунов.
— Что он вам делал?
— Делал? Мы… он и я… У нас…
— Вы его оттрахали? Или он трахал вас? Вы у него отсосали? Или он отсасывал у вас? Или вы оба работали только руками?
— Святые угодники!
— Так с вами еще и угодники резвились? Ну, вы даете! — Он непременно должен рассказать Сайласу о том, как достал этого жирного педика. — А теперь скажите мне четко и ясно: где был и что делал ваш член и его член. Где побывали оба ваши члена?
— Да что вы, в самом деле!
— Это Китай, сэр. Не стройте иллюзий. Пусть сейчас вы находитесь в «Парижском доме», это не играет никакой роли. Здесь Срединное царство, и тут не очень щепетильны относительно постельных сюжетов.
— Какое варварство!
— Варварство — не платить за оказанные услуги.
— Да я за всю свою жизнь ни разу…
— Довольно! Или я оставлю вас один на один с этим злым щенком и его очень острым ножиком.
Подумав пару секунд, третий граф Чезлвик произнес:
— Не надо.
Майло посмотрел на жалкого человечка, стоявшего перед ним, — лет около сорока, с фигурой в виде груши и тошнотворно-розовой кожей. Его туфли ручной работы были давно не чищены, а дорогая льняная рубашка — мятой, словно побывала под дождем.
Майло внимательно вглядывался в лицо и тело англичанина, но не видел никаких признаков, которые указывали бы на холеру. Если этот клоун болен, он и на пушечный выстрел не подойдет к дому Хордунов, какого бы благородного происхождения он ни был.
— Так что вы делали с мальчиком? — снова спросил Майло, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более безразлично.
К его удивлению, третий граф Чезлвик наклонился к его уху и стал шепотом перечислять разнообразные позы и сексуальные ухищрения. Когда этот длинный устный список подошел к концу, Майло спросил:
— И сколько времени на это ушло?
— Минут пятнадцать, наверное.
— Всего пятнадцать минут?
— Я рассчитываю на вашу скромность. Прошу, как джентльмен джентльмена, мистер…
Майло протянул толстяку руку и назвался:
— Майло Хордун.
Третий граф Чезлвик ответил вялым, влажным рукопожатием, пробормотав свое имя и титул. Майло попросил повторить, и тот на сей раз представился с большим энтузиазмом.
— Итак, что я могу для вас сделать, ваше сиятельство?
— Ваша светлость, — застенчиво поправил граф. — Видите ли, я, похоже, оказался в некотором затруднении…
— А-а, вы хотите, чтобы я заплатил мальчику за, без сомнения, грамотное обслуживание?
— Если это возможно, я стал бы вашим должником по гроб жизни.
Майло вытащил из кармана пачку банкнот, отсчитал требуемую сумму.
— Да, вы будете у меня в долгу, — сказал он третьему графу Чезлвику.
Ричард посмотрел на почти голого третьего графа Чезлвика, который собирал карты со стола.
— А я думал, вы игрок, сэр.
— Я был… Пытался… Не могу ли я получить обратно хоть часть моей одежды? Очень холодно.
— Боюсь, что нет. Ведь вы проиграли ее в вист.
