Александр Мазин - Княжья Русь
Путь до рынка был близкий. Русы ехали не спеша, степенно, как и подобает значительным людям…
Если бы Богуслав знал, что булгарская стража уже начала обыскивать рынок, он, пожалуй, пожертвовал бы степенностью…
– Вот так лучше, – похвалил Ахмед. Натертый ореховым соком Гошка стал черен, как сириец. Его светлые волосы спрятали под головной повязкой. Всё получилось неплохо. Если бы он еще знал язык, то наверняка сумел бы убедить стражников, что он – не он. Однако языка он не знал. И мелкие шрамы на руках, которые остаются у тех, кто учится владеть оружием, от орехового сока стали еще более заметны.
А десяток стражников, перевернув вверх дном два шатра продавца тканей из Самарканда, уже направлялись к возку жонглера Ахмеда. Впереди важно вышагивал мощного телосложения десятник, с золотой цепью на шее и саблей такой длинной, что конец ножен едва не цеплялся за землю. Но плевать на десятника. Среди стражников оказался тот самый, которого Гошка так удачно пнул в пах. Уж этот-то наверняка запомнил Гошку очень хорошо…
Стражников на базаре было заметно больше, чем обычно. Они были злы и внимательны. Но на процессию, возглавляемую Богуславом – в золоченой броне, на великолепном коне со сбруей, позвякивающей золотыми цацками, на важного-важного Халила, на Али в одежде богатого молодого варяга, – стражники даже не поглядели. Ясно, что эти не только ничего не дадут, а еще и начальнику пожалуются, если что не так.
Кавалькада двинулась туда, куда показал Али…
Они не успевали самую малость. Богуслав прикусил губу.
Вот он, заветный возок. Полсотни шагов.
А вот стражники, которые уже с возком рядом.
Возглавлял их плечистый десятник с цепким взглядом, мягкой походкой пардуса и козлиной длинной бородой, из-под которой выглядывала цепь в добрых две гривны весом.
С одного взгляда, по мягким, вкрадчивам движениям, опознал в нем Богуслав опытного поединщика. Значит, придется заняться козлобородым самому.
Богуслав коснулся красного камня на оголовье сабли: знак гридням, чтоб были наготове. Брата он так просто не отдаст… Ввяжется в драку, а там – будь что будет.
Халил-Хватко незаметно придержал коня, оказавшись позади остальных. Если начнется заваруха, он должен успеть на подворье, забрать всё самое ценное и покинуть город раньше, чем переполох дойдет до городских ворот… Скорее всего, всё получится. Не зря два года назад Хватко ходил в Мекку. К хаджи здесь относятся с почтением…
Между стражниками и возком осталось каких-то двадцать шагов, когда из возка выскочил смуглый, полуголый мальчишка.
Стражники, увидев его, рванулись вперед… И остановились.
Мальчишка вовсе не собирался убегать от них. Он ловко вскарабкался по столбу и уселся на его вершине. Пока он лез, из возка выбрался большой Ахмед с барабаном, а за ним – Мамед с длинным шестом. Шест Мамед подал мальчишке. Тот ловко подхватил его и ступил на канат.
Стражники глазели, задрав головы.
Ахмед ударил в барабан.
Мальчишка уверенно пошел по канату.
Стражники одобрительно зацокали языками.
Вот уж изумился Али, когда увидел своего нового приятеля в собственных шароварах, лезущего вверх по столбу.
А уж как удивился Али, когда Мамед подал маленькому варягу шест, и тот запросто, будто всю жизнь это делал, отправился в путешествие по натянутому канату.
Откуда Али знать, что перебегать по канату через небольшую речку, балансируя копьем, Рёрех научил Гошку еще года два назад.
Гошка дошел до второго столба, развернулся и отправился в обратный путь.
Из возка выскользнула тоненькая гибкая женщина – мать Али. Лицо ее было прикрыто, но легкие одежды не прятали ни смуглого живота, ни стройных быстрых ножек.
Хафиза завертелась юлой. Вился шелк, легкие ножки так и мелькали…
Стражники забыли о канатоходце. Похотливые глазки впились в танцовщицу…
Козлобородый даже облизнулся.
Али восхищался красотой и грацией матери. Но втайне мечтал о том, чтобы она вдруг стала некрасивой, морщинистой, как бабушка Лейла. Тогда ей не пришлось бы отдаваться всем этим мерзким богачам и начальникам…
«Когда я вырасту, я избавлю ее от этого унижения!» – поклялся он.
Стражники опомнились, когда на них легла тень всадника. Огромный чужеземец раздвинул их грудью коня. Золотая монета шлепнулась в пыль у ног барабанщика.
Стражники тут же забыли о красавице и уставились на золото.
Но взять его сейчас было нельзя. Чужеземцу это не понравится. Пожалуется начальству…
Впрочем, кто мешает вернуться сюда попозже.
Чужеземец спрыгнул с коня. То же самое сделал и его молоденький спутник.
Позади возник еще один всадник – из своих. Тоже богатый, вдобавок хаджи.
– Делайте свое дело быстрее, – бросил он недовольно. – Господин желает поговорить кое с кем наедине.
Стражники поглядели на танцовщицу и сглотнули слюни. Всё понятно.
Козлобородый бросил злой взгляд на Богуслава. Ростом он почти не уступал русу.
Богуслав в ответ ухмыльнулся нагло, вызывающе.
Козлобородый покосился на хаджи… И вступить в перепалку не рискнул.
Двое – стражник, которого лягнул Гошка, и еще один – полезли внутрь возка и тут же вылезли обратно. Не будь тут чужеземца и хаджи, они бы непременно порылись в барахле жонглеров и наверняка нашли бы что-нибудь интересное.
– Его нет, – сообщили стражники десятнику.
Козлобородый уставился на танцовщицу тяжелым недобрым взглядом… Та скромно потупилась. Десятник глубоко вздохнул… Глупо сердиться на девку. Она ляжет с любым, кто даст денег. Кстати, о деньгах… Быстрый взгляд на землю, где только что лежала золотая монета… Лежала… да уже не лежит.
Десятника звали Хаттаб ибн Раххим, и сегодня он должен был занять очень важное и очень доходное место начальника караула у полночных ворот. А вместо этого Хаттабу приказали обыскивать рынок. Ох и зол был Хаттаб на маленького ромея… Попадись он ему – собственноручно уши мальчишке обрезал. Сколько же монет падает в чужие кошели, пока Хаттаб ибн Раххим тратит время впустую?
Впрочем, он свое наверстает.
Десятник стражи развернул широкие плечи, глянул высокомерно на беловолосого чужеземца, задрал бороду и важно двинулся дальше.
Беда миновала.
Спустя некоторое время Богуслав со спутниками покинули базар. На этот раз одежда Гошки была на самом Гошке. Подмену никто не заметил: яркий наряд всегда привлекает больше внимания, чем лицо того, кто его носит. За господами шагали пешком рабы: спины их ослов гнулись под тяжестью покупок.
