Робер Гайар - Большая интрига
— А даже, если бы так оно и было? — с горечью спросила она.
— Простите меня, — задушевно проговорил он, — но отец Бонненон так же, как любой другой священник, скажет вам, что тем самым вы подаете населению дурной пример, и это в то время, как все вокруг нарушают законы. Я могу добавить, что, по моему мнению, еще слишком рано принимать в своем доме такого человека, и вы должны меня правильно понять.
— Шевалье де Мобрей — мой гость. По законам гостеприимства его особа священна.
— Да, мне это известно. Он ваш гость… Но дает ли это ему право быть одновременно любовником вашей служанки Жюли и вашей кузины, мадемуазель де Франсийон?
Мари в полном смысле слова подпрыгнула на стуле.
— Вы сейчас произнесли отвратительную клевету, майор!
— К сожалению, это правда, мадам. Все на острове знают, что шевалье де Мобрей переходит из одной комнаты в другую, из одной постели — в другую, и все это происходит в Горном замке!
— Если бы шевалье стало известно, что вы здесь о нем говорите, он бы вызвал вас на поединок…
Рулз невозмутимо продолжал:
— Меня удивляет, что вы до такой степени не осведомлены. Как можно не знать, что происходит в собственном доме, хотя об этом известно каждому? Поистине, мадам, ваше попустительство не знает границ! Однажды вам дорого придется расплачиваться за свою снисходительность…
— Все, что вы здесь говорите, одна сплошная ложь…
— А вы поинтересуйтесь. Спросите самого шевалье, и если он честный человек, то во всем сознается. Или поговорите с вашей кузиной!
Рулзу и Мари часто приходилось спорить, и сейчас майор вспомнил, как однажды губернатор через Ла Пьеррьера поручил ему одну весьма деликатную миссию, где речь шла о Мари. Тогда ему пришлось действовать с исключительной осторожностью, но тем не менее разговор принял довольно скоро характер обычной ссоры. Но и в тот момент он не видел ее такой растерянной, эту на удивление красивую женщину, которая обычно была так уверена в поистине магическом влиянии собственного обаяния. Сейчас же она была бледна, как смерть, она вся дрожала, а грудь высоко поднималась от волнения. В это мгновение Мерри Рулз узнал, что такое настоящая ревность. Как она должна была любить этого шотландца!
— Мне известно, — настойчиво продолжал он, — что мадемуазель де Франсийон поддерживает предосудительные отношения с этим человеком. В каком-то смысле это уменьшает беспокойство некоторых членов Высшего Совета и говорит за то, что шевалье удерживают на острове связи именно такого характера. В противном случае, он непременно вызвал бы подозрения. Иначе, мадам, как объяснить тот факт, что почти сразу после его повторного визита в наших водах появилась английская эскадра — для того, как вы, вероятно, помните, чтобы спасти нас от нападения дикарей!
— Вы никогда не убедите меня в том, что Мобрей — шпион. Вполне возможно, что его присутствие в замке, где находится молодая женщина, моя кузина, могло вызвать нежелательные разговоры. Сама я уже отнюдь не молодая женщина. Я видела достаточно, потому что много жила на этом свете. Этим меня не убедишь. Я совершенно уверена, что между моей кузиной и шевалье ничего не могло быть.
Мерри Рулз отвесил ей поклон и сказал:
— Я счастлив слышать это от вас, мадам. Даю слово, что проткну насквозь шпагой каждого, кто осмелится позволить себе даже намек на это. И все только потому, что жена Цезаря — вне подозрений!
Она почувствовала иронию и подумала, какой же властью Рулз обладал теперь над нею? А он догадался о ее нетерпении закончить разговор и уйти. Да, она спешила встретиться с шевалье и объясниться с ним. После ночи, которую они провели вместе, его предательство казалось ей совершенно немыслимым и просто невозможным! Нет, он, конечно, не мог, находясь под ее крышей, обманывать ее в соседней комнате, используя ее полное доверие… Пока Мари думала только о Луизе, своей кузине, на которую она привыкла смотреть, как на самое пассивное создание, которое только можно найти, но которая, как оказалось, под личиной недотроги скрывала свое истинное лицо развратницы!
Затем она подумала о Жюли. Значит, и Жюли тоже! Ее негодование было направлено отнюдь не на служанку, эту довольно независимую, легкомысленную и забавную девицу, потому что она не отвечала за моральное падение благородного человека, который позволил себе опуститься до такой низменной любви, в то время как у него была она, Мари, изумительное и совершенное создание. Однако этот человек предпочел нечто другое, выставив на всеобщее обозрение свой плохой вкус!
— Я надеюсь, мадам, — сказал Рулз, — что вы не обиделись на мою откровенность. Лично я считаю, что между вами и шевалье, а также между ним и вашей кузиной не может быть подобного рода отношений. Об этом могут говорить те, кто испытывает ревность! Существуют враги, о которых и не подозреваешь! Именно они доставляют вам больше всего неприятностей. Мне кажется, что я правильно сделал, предупредив вас обо всем этом, потому что, что ни говори, вам следовало об этом знать…
Каждое слово майора было для Мари, как удар хлыста. И она не находила, что на это ответить, чтобы не упасть окончательно в его глазах.
— Благодарю вас, — наконец сказала она с наигранной беззаботностью. — Я посмотрю, что можно сделать с тем, что вы мне сообщили…
— Что касается Высшего Совета, — добавил он, с хитрым видом потирая руки, — то здесь мы договорились. При первой возможности я поговорю о вашем предложении с членами Совета.
— Не надо, — ответила она. — Давайте подождем… Сегодня я просто хотела, чтобы вы знали. Не делайте ничего, прошу вас, и подождите моего окончательного решения. До свиданья, майор!
Она направилась к двери, охваченная прежним волнением. Он опередил ее и с поклоном выпустил в коридор.
Оказавшись в комнате один, он принял откровенно довольный вид. Итак, он выиграл сражение. Мобрей так и не стал членом Совета, а он, Мерри Рулз, не был арестован. Более того, в его руках находился важный секрет, и Мари знает об этом. Какое же сильное оружие было теперь в его руках! И однажды будет так, что она дорого заплатит за свое безразличие к нему! Все увидят, за кем последнее слово!
Глава 6
В которой Мобрей участвует в новой сцене ревности
Мерри Рулз де Гурселя постоял несколько минут у окна. Скоро он увидел, как выходит Мари. При ее появлении один из солдат стражи поспешил ей навстречу, держа лошадь на поводу, и майор отчетливо видел, как Мари приказала ему помочь ей сесть в седло.
Нервное возбуждение, которое охватило ее после разговора с Рулзом, не только не оставило Мари, но, наоборот, еще больше возросло, поэтому она сразу же начала сильно стегать свою лошадь и галопом покинула территорию форта, не обращая внимания на приветствия окружающих.
