Тобайас Смоллет - Путешествие Хамфри Клинкера
— Что это вы меня величаете! — воскликнул незнакомец. — Скорее мне подобает почтить ваши седины! Где же эти сыновья, о которых вы говорите?
Престарелый мостильщик ответил, что старший его сын служит офицером в Ост-Индии, а младший недавно завербовался в солдаты и надеется преуспеть в жизни по примеру своего брата. Когда же джентльмен пожелал узнать, что сталось со средним сыном, мостильщик утер слезы и признался, что тот принял на себя долги старика отца, за которые и сидит теперь вон в этой тюрьме.
Путешественник устремился было к тюрьме, но, сделав три шага, обернулся и спросил:
— Скажите мне, неужели этот бессердечный капитан ничего не прислал, чтобы помочь вам в беде?
— Не называйте его бессердечным, — возразил старик. — Да благословит его бог! Он прислал мне много денег, но я плохо распорядился ими: поручился за одного джентльмена, своего хозяина, и лишился их, да к тому же отобрали у меня и веемое имущество.
В эту минуту какой-то молодой человек, просунув голову между железными прутьями тюремного оконца, закричал:
— Отец! Отец! Если мой брат Уильям еще жив, так это он!
— Да, да! — воскликнул путешественник, сжимая в объятиях старика и проливая ручьи слез. — Я точно ваш сын Уили!
Не успел потрясенный отец ответить на его ласки, как из двери бедного домишка выбежала скромная старушка, восклицая:
— Где мой мальчик? Где мой дорогой Уили? Увидав ее, капитан оставил отца и бросился в ее объятия. Уверяю вас, что дядюшка мой, который видел и слышал все происходящее, был взволнован не меньше, чем сами участники этого трогательного свидания. Он всхлипывал, плакал, хлопал в ладоши, кричал от радости и наконец выбежал на улицу. К тому времени капитан удалился со своими родителями, а у дверей его дома собрались все жители этого местечка. Однако же мистер Брамбл пробился сквозь толпу и, войдя в дом, сказал:
— Капитан, прошу удостоить меня знакомства с вами! Я согласился бы проехать сто миль, только бы увидеть такое трогательное зрелище. Я буду почитать за счастье, если вы и родители ваши отобедаете со мною в трактире.
Капитан поблагодарил его за любезное приглашение, которое, как объяснил он, принял бы с радостью, но сейчас он и думать не может о еде и питье, пока не выручит из беды своего брата. И он тотчас же отнес городскому судье всю сумму, покрывающую долг, и тот решил выпустить его брата на свободу без всяких судебных проволочек. После сего все семейство вместе с дядюшкой отправилось в гостиницу в сопровождении толпы народа; многие пожимали руку своему земляку, а тот отвечал на их приветствия простодушно и без всякой заносчивости.
Этот честный баловень фортуны, которого звали Браун, рассказал дядюшке, что был обучен ткацкому ремеслу и лет восемнадцать назад из-за лени и беспутства пошел в солдаты Ост-Индской компании; что на службе посчастливилось ему привлечь внимание и получить одобрение лорда Клайва, который производил его из чина в чин, покуда не стал он капитаном и полковым казначеем и в сем звании честно накопил около двенадцати тысяч фунтов, а по заключении мира подал в отставку. Несколько раз посылал он деньги отцу, который получил только первую посылку — сто фунтов; в другой раз деньги попали в руки одного банкрота, а в третий были пересланы одному шотландскому джентльмену, который умер до получения их, и предстоит еще их взыскивать с его душеприказчиков.
Теперь он подарил старику на неотложные его нужды пятьдесят фунтов сверх той сотни фунтов, которую внес за освобождение брата. Он привез с собою уже заверенный документ, по которому закрепил за родителями пожизненную ренту в восемьдесят фунтов в год, каковая по смерти их переходила к обоим его братьям. Для младшего брата он обещал купить патент на офицерский чин, а среднего собирался взять компаньоном в дело, ибо хотел завести мануфактуру, чтобы доставить работу и кусок хлеба людям трудолюбивым, а сестре своей, бывшей замужем за бедным фермером, решил дать в приданое пятьсот фунтов. Наконец, еще пятьдесят фунтов роздал он беднякам города, где родился, и поставил угощение всем обитателям его без исключения.
Дядюшка был столь восхищен натурой капитана Брауна, что за обедом трижды пил за его здоровье. Он говорил, что гордится знакомством с ним, что капитан делает честь своей отчизне и в некоторой мере очищает человеческую природу от обвинений в гордыне, себялюбии и неблагодарности. Да и мне очень понравились скромность и сыновняя любовь этого честного воина, который не хвалился своими успехами и очень мало говорил о делах своих, но на вопросы наши отвечал кратко и разумно.
Мисс Табита обходилась с ним очень милостиво, покуда не узнала, что он собирается жениться на девице низкого сословия, которую любил еще в бытность свою подмастерьем у ткача. Услыхав о его намерении, тетушка наша изменила свое поведение и стала чопорной и сдержанной, а когда гости разошлись, объявила, задрав нос, что Браун — человек довольно учтивый, если принять во внимание низкое его происхождение, но что фортуна, позаботившись о его благополучии, оказалась неспособной изменить понятия его, которые так и остались низменными и плебейскими.
Спустя день после сего приключения мы свернули на несколько миль с прямой дороги, чтобы осмотреть Друмланриг, резиденцию Куинсберри, великолепный дворец, возникший, как бы по волшебству, среди дикой пустыни. Это поистине роскошное здание, окруженное садами и парком, и оно тем сильнее поражает воображение, что находится в пустынной местности, — в одном из самых диких уголков во всей Шотландии. Однако край этот отличается от других областей горной Шотландии, ибо горы здесь покрыты не вереском, а нежной зеленой муравой и служат пастбищем, на котором пасутся бесчисленные стада овец. Но руно в этой области, называемой Нисдейл, нельзя сравнить с руном Голуэя, которое, говорят, не уступает шерсти овец, разводимых на равнинах Солсбери.
Переночевав в замке Друмланриг по приглашению самого герцога, одного из прекраснейших людей на свете, мы поехали дальше в Дамфрис, очень красивый торговый город близ английской границы, где нашли в изобилии хорошие съестные припасы и превосходное вино за весьма умеренную цену, и расположились здесь со всеми удобствами, не хуже, чем в любой части южной Британии. Если б суждено мне было остаться до конца жизни в Шотландии, я избрал бы Дамфрис.
Здесь осведомились мы о капитане Лисмахаго и, не получив о нем никаких вестей, отправились через залив Солуэй в Карлейль. Должно вам сказать, что солуэйские пески, по которым путники проезжают во время отлива, чрезвычайно опасны, ибо в иных местах пески эти зыбучие, а в прилив вода заливает их столь стремительно, что нередко путешественники бывают настигнуты морем и погибают.
