Бернард Корнуэлл - Битва Шарпа
— Спасибо, сэр, — сказал Шарп.
— Это не поможет вам, — сказал Кроуфорд кратко, — но я попробую. — Он наблюдал, как расположенная вблизи французская кавалерия отошла. — Я думаю, что педерасты ищут другое мясо. — Он приказал к полковнику португальского батальона: — Давайте продолжать движение вперед. Хочу вернуться в расположение к завтраку. Хорошего вам дня, Шарп.
***
7-я дивизия уже давно обрела безопасность на плато, и теперь головные батальоны Легкой дивизии поднимались по склону под защитой британской артиллерии. Британские и немецкие кавалеристы, которые атаковали снова и снова, чтобы удержать орды французских всадников, теперь вели своих утомленных и раненых лошадей вверх по холму, где стрелки с сухими ртами, с отбитыми отдачей плечами и грязными стволами винтовок тащились в безопасности. Французские всадники могли только наблюдать марширующего противника издали и задаться вопросом, почему на протяжении более чем трех миль, преследуя на равнине, казалось бы, созданной Богом специально для кавалеристов, им не удалось сломить хотя бы один-единственный батальон. Они преуспели в том, чтобы подловить и убить горстку застрельщиков в красных мундирах под открытым небом у основания горного хребта, но заплатили за это дорогой ценой — дюжины мертвых всадников и множество павших лошадей.
Последние колонны Легкой дивизии поднялись на холм под своими знаменами, в то время оркестры приветствовали возвращение батальонов. Британская армия, которая была так опасно разделена, была теперь снова цела снова, но пути отступления для нее все еще были отрезаны и она все еще стояла перед лицом второго, куда более мощного наступления и французов.
Потому что в Фуэнтес-де-Оньоро, улицы которого были уже залиты кровью, новые французские силы наступали под рокот барабанов.
Маршал Массена испытывал раздражение, наблюдая, как две отдельные части армии врага вновь объединяются. Видит Бог, он послал две дивизии пехоты и всю свою кавалерию, и тем не менее они позволили противнику уйти! Но по крайней мере все британские и португальские силы были теперь отрезаны от путей отхода через Кoa, так что теперь, когда они будут побеждены, вся армия Веллингтона будет искать спасения на диких холмах и в глубоких ущельях пограничного высокогорья. Это будет резня. Кавалерия, которая растратила утро так бесполезно, будет охотиться на оставшихся в живых среди холмов, и все, что необходимо сделать, чтобы начать это безудержное и кровопролитное преследование, — это пехоте Массена прорваться через последние заслоны выше Фуэнтес-де-Оньоро.
Французы теперь держали деревню и кладбище. Их авангард был только в шаге от вершины горного хребта, дымившейся от смертоносных залпов красных мундиров и португальцев, которые пулями вспарывали почву среди могил и резко стучали в стены деревенских домов. Уцелевшие горцы отступили к горному хребту вместе с варвикцами, пережившими кровопролитную битву на улицах, и теперь к ним присоединились португальские caçadores, красные мундиры из разных английских графств, застрельщики из долин Уэльса и ганноверцы, лояльные королю Георгу III; все смешались, стоя плечом к плечу, чтобы держать высоты и залить Фуэнтес-де-Оньоро дымом и свинцом. А в деревне улицы были забиты французской пехотой, которая ждала приказа начать последнее победное наступление — из дымящихся домов, через сломанную ограду кладбища, по горбатым могилам и щебню кладбища и затем через гребень горного хребта в уязвимый тыл противника. Налево от направления их наступления будет белостенная, выщербленная пулями церковь на выступе скалы, в то время как направо — скатившиеся с вершины хребта серые валуны, где прячутся британские стрелки, и между этими двумя ориентирами дорога поднимется на травянистый, залитый кровью скат, по которому синяя пехота должна будет атаковать, чтобы принести Франции победу.
Массена теперь попытался сделать победу бесспорной, посылая вперед десять новых батальонов пехоты. Веллингтон, он знал, мог защитить склон выше деревни, только вводя войска, которые обороняли другие участки горного хребта. Если бы Массена мог бы ослабить другой участок хребта, это открыло бы альтернативный путь к плато, но чтобы сделать это он должен сначала превратить седловину выше деревни в поле смерти. Французское подкрепление пересекало равнину в составе двух больших колонн, и их появление вызвало огонь каждого британского орудия на горном хребте. Картечь хлестала через ручей, чтобы разорваться в мертвенно бледном дыме, пушечные ядра пробивали шеренги, в то время как снаряды, выпущенные из коротких стволов гаубиц, шипели, оставляя дымные следы дуги в небе, прежде чем взорваться в самом сердце колонн.
Тем не менее колонны приближались. Мальчишки-барабанщики гнали их вперед, и орлы ярко сияли над ними, покуда они шли торжественным маршем мимо мертвецов, погибших в предыдущих атаках. Некоторым из французов казалось, что они идут к самым воротам ада, к утробе сатаны, выпускающей дым, плюющейся пламенем и насквозь провонявшей за три дня смерти. С севера и юга луга лежали нетронутые в своей весенней свежести, но на берегу ручья у Фуэнтес-де-Оньоро были только сломанные деревья, сожженные здания, упавшие стены, мертвые, умирающие и стонущие мужчины, а на гребне плато выше деревни был виден только дым — и еще больше дыма, когда орудия, винтовки и мушкеты стреляли в людей, готовящихся к сокрушительной атаке.
Сражение было сосредоточено вокруг этого места, вокруг последних нескольких футов склона выше Фуэнтес-де-Оньоро. Настал полдень — и солнце палило беспощадно и укорачивало тени, когда десять новых батальонов расходились, чтобы пробиться сквозь сады к восточному берегу ручья. Они шлепали по воде и бежали по улицам, забитым окровавленными трупами и стонущими, еле двигающимися ранеными. Новые атакующие кричали на бегу, подбадривая себя и ждущую их французскую пехоту перед последним, высшим усилием. Они заполнили улицы, затем растеклись мощными потоками по переулкам и садовым дорожкам, ведущим вверх по деревне, и атакующих было так много, что арьергарды недавно прибывших колонн все еще пересекали ручей, в то время как передовые роты подошли к ограде кладбища на расстояние ружейного залпа. Люди падали под огнем союзников, но еще больше подходило следом, чтобы карабкаться по мертвецам и умирающим и драться на могилах. И новые солдаты бежали по дороге вдоль кладбища. Целый батальон развернулся направо и открыл огонь по стрелкам на скалистом холмике, и их подавляющий мушкетный огонь заставил зеленые куртки отступить от валунов. Француз поднялся на вершину холмика и успел помахать своей шляпой, прежде чем свалился вниз с винтовочной пулей в легких. Еще несколько французов взбиралось на валуны, откуда они могли посмотреть сверху на мощный победный напор их товарищей, которые боролись за последние кровавые дюймы склона. Нападавшие прошли мимо французских мертвецов, оставшихся после предыдущих атак, они поднялись наконец на лужайку, трава которой не была залита кровью, затем они достигли места, где трава была вытоптана и сожжена пламенем, вылетавшим из дул мушкетов союзников — и тем не менее они поднимались еще выше, и их офицеры и сержанты кричали на них, и мальчишки-барабанщика отбивали ритм атаки, чтобы заставить этот мощный людской поток перелиться через край плато. Пехотинцы Массена делали все, что маршал хотел, чтобы они сделали. Они шагали сквозь ужас мушкетных залпов, шагали по их собственным мертвецам — и было так много мертвецов, что казалось, будто оставшиеся в живых утонут в крови, и британцы, португальцы и немцы отступали шаг за шагом, между тем как все больше и больше солдат, подходивших из деревни, давили сзади и заменяли людей, падавших под убийственными залпами.
