Александр Чиненков - Крещенные кровью
– Быстро собирайтесь и выходите, товарищи, – молодой лейтенант говорил подчеркнуто официально. – Машина ждет…
9
Вилли Штерн приблизился к стойке портье, намереваясь забрать ключи от своего номера, не обеспокоив спящего администратора. Но как только он протянул руку к ящику на стене, тот открыл глаза, вскинул голову и с невозмутимым видом произнес:
– Добрый вечер, господин Устюгов. О-о-о, вы сегодня немного припозднились?
– Прости, что нарушил твой сон, – сказал Штерн, улыбнувшись. – Ключ от номера?
– К-ключ? – администратор посмотрел на него удивленно. – Так я его уже отдал молодой красивой барышне. Она сказала, что вы разрешили ей дожидаться в номере.
– Вот как? – Штерн с укором посмотрел на его испуганное лицо. – У вас в гостинице порядок такой? Кто хочет, тот запросто может войти в любой номер и к любому постояльцу?
– Но-о-о она сказала, что пришла по вашему приглашению, – промямлил администратор.
Штерн пожал плечами.
– У меня отвратительное предчувствие, Виктор. Лучше бы ты не впускал никого ко мне в номер в мое отсутствие. Однако хорошо, что ты меня хоть предупредил о непрошеной гостье.
– Хорошо, хорошо, господин Устюгов. Пожалуйста, не подавайте на меня жалобу.
Примирительно улыбнувшись, Штерн вдруг перегнулся через стойку и схватил администратора за руку.
– Я не буду подавать на тебя жалобу, Виктор, – прошипел он, крепко ее сжимая. – Еще разок кого ко мне в мое отсутствие впустишь…
– Спасибо, господин Устюгов, – простонал, краснея от боли, администратор.
Он с облегчением вздохнул, когда Штерн отпустил его руку и пошел к лестнице, ведущей на второй этаж. Перед номером Вилли остановился, достал вальтер, взвел курок и осторожно приоткрыл дверь.
На столе горела свеча, в комнате царил полумрак. Сквозь него едва угадывались очертания женской фигуры в кресле. Она не шелохнулась, когда Штерн вошел в номер и прикрыл за собою дверь.
– Проходи, не стесняйся, – голос был тих. – Только свет не зажигай. Нам достаточно будет свечи.
– Это ты! Ну конечно же, – усмехнулся Штерн, убирая пистолет в кобуру. – Только одна женщина в этом городе могла решиться на такой безрассудный поступок.
Дама подалась чуть вперед, но с кресла не встала.
– А я уже потеряла надежду, что увижу тебя сегодня, – сказала она тихо, протянув ему обе руки. – Думала обратно возвращаться, а ты вот…
Вилли Штерн словно не слышал – он смотрел на гостью в замешательстве, держа за руки, не в силах отвести глаз от ее прекрасного и загадочного лица.
Женщина встала. У Штерна захватило дух: на ней оказалась только прозрачная белая комбинация с узкими бретелями на округлых плечах.
– Ты как всегда божественно прекрасна, Альбина. Вот смотрю на тебя и глазам не верю…
Она улыбнулась.
– И я счастлива, что ты снова рядом со мной, Василий. Наконец-то мы вместе…
– Богиня моя! – сказал он и нежно погладил ее по голове.
Она взяла его ладонь, приложила к своим губам.
– Ты поступила опрометчиво, придя ко мне, – заметил Штерн.
– Знаю, но я изнывала от любви и потеряла голову.
– Да… Я мог бы заранее предвидеть этот твой шаг.
Он обнял ее за плечи и подвел к кровати. Альбина призналась:
– Я устала от войны и чувствую себя глубоко несчастной. Я вижу только смерть, горе и от этого… ночами реву в подушку, не находя себе места. Я верю, что скоро мы освободимся от всего, уедем далеко-далеко и заживем там мирно и счастливо…
В течение нескольких минут они сидели в обнимку и не мигая смотрели на гипнотический огонек свечи. Женщина повела плечами, щеки ее покрылись румянцем.
– Только не смейся. Я мечтаю о ребенке. Видя множество смертей, во мне обострилось материнское чувство. Я хочу родить ребенка, лелеять его, любить и оберегать.
Штерн улыбнулся.
– Иногда, когда накатывает тоска, я тоже думаю о детях. А их матерью вижу только тебя, любимая. У нас будут с тобой красивые дети, и мы оба будем заботиться о них!
* * *В маленьком, плохо освещенном гостиничном номере она казалась вырезанной из слоновой кости статуэткой. Между поцелуями, изнемогая от желания, тело Штерна будто впервые погружалось в воду после долгих странствий в пустыне. Он как пловец, постепенно вспоминал все, что предстояло ему совершить и с азартом воплощал это в дело несколько часов подряд, не щадя ни себя, ни партнершу. Словно одержимый в последний день своей жизни, наслаждался он любовью, собираясь забрать с собой хотя бы воспоминания о ней.
Ближе к утру они выбились из сил и задремали, не выпуская друг друга из объятий. Уже через час Штерн пошевелился.
– Пора, – вздохнув, ответил он, гладя любимую по голове. – Тебя уже, наверное, потеряли в госпитале.
– Нет, – усмехнулась Альбина. – моего отсутствия там даже не заметили.
– Вот как? Но почему? – удивился Штерн.
– Да я там вовсе не нужна! Все понимают, я специалист по психиатрии, а в госпиталь сейчас как воздух хирурги требуются.
– Когда я хлопотал о твоем назначении на должность начальника госпиталя в Брянске, я преследовал иную цель, – напомнил ей Штерн. – Ты должна была всего лишь дожидаться меня в этом городе, не вызывая своим присутствием никаких подозрений. Осталось сделать несколько ходов и мы в дамках.
– А мне бы хотелось никаких «ходов» больше не предпринимать, – всхлипнула женщина. – Мы с тобой женаты уже много лет, а вынуждены жить как чужие. Ни угла собственного, ни детей. Встречаемся и то украдкой…
– Ничего не поделаешь, – вздохнул Штерн. – Судьба у нас такая, цыганская… Вот заберем клад скопцов и… прощайте, Советы, прощай Германия! В Штатах будет наш новый дом, вот увидишь!
– Твоими бы устами медок попивать, – Альбина обиженно вытерла кончиком одеяла слезы. – Откажись ты от клада, Василий! Сломаешь ты себе шею из-за него.
– Не мели вздор, дорогая, – отмахнулся Штерн – Забрать с собой в Америку скопцовский капитал сейчас для меня дело чести! Он будет платой за все наши долгие мытарства.
– Василий, да у нас денег уже на десять жизней накоплено! Сколько золота ты возвращал государству, а сколько откладывал на черный день?
Штерн резко присел на кровати, пытаясь подавить вспышку раздражения.
– Послушай, душа моя, – процедил он сквозь зубы, – скопцы причинили моей семье много бед и горя. Из-за них погибла мать. Они убили отца. Их кубышка послужит мне моральной компенсацией!
– Нет, не к добру все это, – продолжала упрямо гнуть свою линию Альбина. – Ты превращаешься в корыстолюбца, сделавшего наживу целью жизни. Клад скопцов, если ты до него доберешься, не принесет нам счастья, вот увидишь.
Мужчина встал с кровати, подошел к окну и раздвинул шторы.
