Пол Андерсон - Сын меча
— О, ты тоже… — она заплакала, но поборола рыдания и ушла с поднятой головой, царственно прямо держа спину.
«Наверное, это несправедливо, — устало подумал критянин. — Наверное, я должен перед ней извиниться. Но как эти люди могут не видеть правды? Неужели им нужны их золото и их придворные всю жизнь? К черту, Кноссос тоже был красивейшим городом!»
* * *
Солнце горело и катилось на запад. Тоас, проходя между скамьями гребцов, улавливал густую волну человеческой вони, пота, крови и глухих проклятий. Ненагруженная галера шла быстро, но ее скорость медленно падала по мере того, как люди уставали. В их глазах, устремленных на него, он видел кипящую ненависть.
В середине дня жара уменьшилась из-за порывов ветра. С севера — с севера! Томас вздохнул и выругался.
— Как будто нам не хватало несчастий, — проворчал он, обращаясь к Ахмету-нубийцу. — Сколько продлится этот ветер?
— Я думаю, он будет сильным. Смотри, по реке катятся слабые волны.
— Сдувая нас на адский путь. Готовься к битве.
Тоас пошел в каюту. Пепи и Анхсенамен сидели вместе в слабом полумраке около двери. Не говоря ни слова Тоас вошел, достал шлем и нагрудный панцирь и надел их. Когда он выходил, карлик вопросительно посмотрел на него.
— Ты так скоро ожидаешь войска? — спросил он упавшим голосом.
— Возможен мятеж, — ответил Тоас. — Люди мало знают, кроме того, что их жизни в опасности, хотя в этом нет их собственной вины, и что я использую их как рабов, а теперь еще и сильный ветер их противник. Если начнется драка, идите в каюту.
— А твое появление в доспехах не вызовет еще большего раздражения? — спросила Анхсенамен. Ее голос был так тих, что Тоас с трудом мог его расслышать, и она прятала от него глаза.
— Лучше живой раздражитель, чем мертвый миротворец, — проворчал Тоас. Весь его вид как бы говорил: «Твой отец это знал».
Он поднялся на палубу и стал смотреть вниз на длинный ряд гребцов. Солнце отражалось в бронзе его панциря; Анхсенамен отвела от него изумленные глаза, но его образ как будто застыл перед ней. Некоторое время все было спокойно, был слышен только скрип весел. Затем кто-то громко сказал, грубо и зло:
— Что это ты делаешь в доспехах, Тоас?
— Если я предпочитаю носить панцирь, это мое дело, — холодно ответил капитан. — Может быть, египтяне близко. Возможно, скоро всем придется надеть свои доспехи, пока мы сумеем оторваться от них.
Человек поднялся со скамьи. Это был восставший киприот Мегакль, большой и гневный человек со спутанными волосами, разбросанными по потному лицу. Его весло с грохотом выскочило из уключины, и остальные сбились с ритма. Люди, измученно спавшие между скамеек, тревожно зашевелились, сели и сонно смотрели вокруг.
— Возвращайся к работе, Мегакль, — сказал Тоас.
— Не раньше, чем получу несколько честных ответов, — заявил киприот. — Я хочу знать, почему мы таким образом бежим, кто эта женщина, которую ты похитил, и сколько тебе за это заплатили. Все мы хотим знать.
Они тревожно зашевелились на скамейках, что-то бормоча, доставая ножи, одни свирепо смотрели на Тоаса, другие — на Мегакля. Солнце жарило, ветер усилился, а корабль лениво дрейфовал по реке.
— Вернитесь к работе, вы! — Ахмет вышел к проходу между скамейками с секирой в одной руке и кнутом в другой.
Люди с изможденными бородатыми лицами всем своим видом выражали недовольство, и он опустил плеть.
— Нет! — Мегакль повысил голос. — Мы не твои рабы, Тоас, мы свободные моряки, которые имеют право говорить. Ради Аттиса, люди, будем мы еще терпеть его высокомерие? Если он, наконец, не скажет нам, почему мы бежим, тогда — за борт его!
Поднялся еще один моряк, и в неожиданном страшном испуге Тоас узнал одного из четверых, кто ходил с ним во дворец. Он выбрал их за надежность и обещал им высокую награду за это, но…
— Я был там, — сказал человек. — Я знаю. И мы не сможем избежать смерти, которая следует за нами, если продолжим идти этим сумасшедшим путем.
— Что это? — прорычал Мегакль, и ворчанье в глотках усилилось до нестройного рева. — Что это? Скажи нам, ради Аттиса!
— Она — дочь благородного, — крикнул Тоас, — но ей ничего не оставалось…
— Благородного, ха! — крикнул моряк. — Она — царица Египта, люди, вот кто она, и все войска фараона преследуют ее.
Последовало минутное молчание. Они не могли сразу осознать этот факт. Они стояли как застывшие дьяволы.
Тоас говорил громко.
— За перевозку ее в безопасное место — огромное вознаграждение, большее, чем мы могли бы получить за сотню поездок. Кто будет моим другом и останется сейчас со мной, будет богат.
Мегакль подскочил на своей скамейке.
— Против всего Египта? — вскрикнул он. — Убейте этого безумца, говорю я, убейте его и верните женщину обратно фараону за наши жизни и за то, что он нам заплатит!
Тоас вытащил меч, и в его голосе зазвучал металл:
— Останьтесь со мной теперь, товарищи, останьтесь со мной, и помогите нам спастись, или фараон, несомненно, со всех нас сдерет кожу с живых.
Ахмет свирепо оскалился и взмахнул своей секирой. Череп Мегакля раскололся, как гнилая дыня. Нубиец быстро отскочил назад к носу корабля, и тут же дюжина ножей сверкнула, направленная на него.
— Ко мне! — проревел Тоас. — Ко мне и к Ахмету все, кто хочет остаться в живых.
Один из моряков, ворча, поднялся к нему по лестнице. Тоас ударил его в грудь. Два других, попытавшихся последовать за ним, были атакованы сзади парой людей из партии Тоаса, находившихся на корме.
— Пепи! — крикнул Тоас. — Пепи, в каюте оружие!
Карлик был уже здесь, шатаясь под грузом мечей и щитов. Гнутый нож просвистел над его головой и воткнулся в мачту. В средней части корабля люди полезли под скамейки в сундуки за оружием.
— Сюда… Тоас, сюда…
Он обернулся и увидел Анхсенамен, подающую наверх пару луков и полный колчан стрел. Он коротко улыбнулся ей.
— Хорошо!
«Хорошо, дочь Аменхотепа!» — подумал он про себя.
Натягивая тетиву, он тщательно прицелился в неопределенную, колышущуюся группу моряков. Мятежник встал на скамейку, крича: «Смерть Тоасу!» — и упал, пораженный стрелой в горло. Двое людей, пытавшихся штурмовать предпалубу Ахмета, закричали от жужжания выпущенных стрел.
Люди двигались осторожно, спинами вдоль перил, ворча и расчищая себе путь клинками, но с обеих сторон мало кто был готов к битве. Полдюжины преданных капитану стояло на обоих концах корабля.
— Спускайся сюда, Ахмет! — позвал Тоас. — Спускайся и разбей их!
Сам он вскочил на скамейки и атаковал ближайшего мятежника. Бронзовый шлем ярко и жарко сверкал на солнце, удар — и противник с грохотом упал, пронзительно визжа. Тоас и его сплоченная группа дралась за дорогу по кораблю, чтобы соединиться у мачты с Ахметом. Моряки, случайно столкнувшиеся с ними, включая многих, кто громко кричал, и даже тех, кто дрался, сопротивлялись нерешительно и были быстро разоружены. Через несколько минут воцарился мир.
